полутепле, крутился на топчане, стараясь согреться.
«Вторую сварить надо было да туда вот воткнуть», – думал он, пропадая от боли.
Тем временем Пехов вытопил печь, закончил свой обычный рассказ о том, как радостно встретят его на воле, буде узнают, что сидел он с настоящим, против красных, политиком, и предложил перейти к делам насущным.
За условной перегородкой стоял саморубленый стол; несмотря на непереносимую почти боль, Игорь Львович перебрался туда и разложил нужные для перевода словари и тетради; во время его занятий блатной свято соблюдал тишину.
– «Здесь все вина янтарны», – перечел Рылевский и стал разбираться со следующей фразой: «Серая накипь дня… Серая тень, как накипь…»
Пехов подошел неслышно сзади и взял со стола стотысячник Мюллера. Некоторое время он стоял в раздумье, взвешивая на ладони словарь, потом извинился, положил его на место и вернулся к печке.
Рылевский рассеянно наблюдал за ним.
Из кучи дров Анатолий Иванович вытащил полено покрепче, взвесил его, как Мюллера, несколько раз на руке и начал укручивать в невероятного цвета бывшее вафельное полотенце.
…Серая тень лежит у стены, как накипь; тени на снегу бывают голубые, глубокие; хотя какие ж там к хренам у Джойса снега. А накипь действительно серая, крутится она в котле с отвратительным серым же мясом; от джойсовской накипи поднималась тошнота, мигрень расходилась вовсю. Рылевский бросил голову на руки и прикрыл глаза.
В дверь постучали.
– Давно пора, – отозвался Пехов и достал из-за печки пару тапок с отодранными подошвами.
В ослепительно-белом дверном проеме возникла нелепая темная фигура.
Пехов кивнул гостю на низкий самодельный табурет подле печи, а сам сел напротив, придвинувшись почти вплотную.
– Принес? – спокойно спросил он, оглаживая полотенце на полене.
Зэк скорчился на табуретке, уткнув подбородок в колени.
– Ну, принес?
– Да не было там, – едва слышно ответил пришелец, – в правом – сотня, в левом – не было…
– Ксиву я сам видел, – тихо и строго заговорил блатной, помахивая изуродованными тапками перед самым носом ответчика. – Значит, или он врет, – Анатолий Иванович указал поленом на Рылевского, – или кореш его врет, или ты, падло, врешь…
– Не было там, – безнадежно повторил должник.
Анатолий Иванович размахнулся и ударил его поленом по голове.
– А-а-а, – завыл тот, – не было там, хлебом клянусь, не было…
– Руки с головы прочь, – еще строже произнес Пехов, – так отдашь? – и ударил еще раз, посильней.
Зэк выл и корчился на полу, защищая голову руками, плечьми, коленями.
– Орать – брось, – приказал блатной, – видишь, человек занимается, – и, занося полено в третий раз, вежливо поинтересовался: – Мы не очень вам мешаем, Игорь Львович?
Рылевский
