вас и потрясают. Представители народа, вы лучше отдадите на сожжение правую руку, чем проголосуете за столь абсурдную и анархичную организацию генеральных советов. Так как же вы поступите? Вы упрямо намереваетесь принять применительно к Национальному собранию всеуничтожающий бич, некий растворитель всего и вся, который вы с ужасом и отвращением отвергаете применительно к департаментским собраниям. Вводя статью 79, вы хотите торжественно провозгласить, что тот самый яд, который вы остерегаетесь вводить в вены страны, вы введете в самое ее сердце, в сердце всего общества.
Вы говорите: это совсем иное дело; полномочия генеральных советов весьма ограничены, дискуссии в них не имеют особого значения, политикой они не занимаются, они не дают законов стране, и в конце концов префектура не есть лакомый кусок, вызывающий вожделение.
Неужели вы не понимаете, что каждое ваше так называемое возражение только лишний раз доказывает мою правоту, светлую как ясный день? Да что там толковать! Неужели борьба будет менее ожесточенной и принесет стране меньше зла, потому что арена борьбы станет шире, поле боя и само его зрелище более видимыми, страсти более горячими, цель борьбы более заманчивой, орудия войны более мощными, более сокрушительными и более способными ввести в заблуждение великое множество людей? Если бывает досадно, когда общественность заблуждается насчет какой-нибудь проселочной дороги, то разве не досаднее в тысячу раз, когда она заблуждается в вопросах мира или войны, равновесия или банкротства, общественного порядка или анархии?
Я утверждаю, что статья 79, применяется ли она к генеральным советам или к Национальным собраниям, есть искусно организованный беспорядок, организованный по одной и той же модели, в первом случае в малом масштабе, во втором – в масштабе огромном.
Однако прервем монотонность наших рассуждений и обратимся к чужому опыту.
В Англии король (или королева) всегда выбирает своих министров из членов парламента.
Мне неизвестно, зафиксирован ли в этой стране письменно принцип разделения функций. Но я твердо знаю, что даже тень этого принципа не проявляет себя в фактах. Вся исполнительная, законодательная, судебная и даже духовная власть принадлежит и служит одному классу – олигархическому классу. И если этот класс как-то обуздывается, то делается это силой общественного мнения; кстати сказать, именно так произошло совсем недавно. А до сих пор английский народ не управлялся, а эксплуатировался, о чем свидетельствуют два миллиарда налогов и двадцать два миллиарда долгов. Если же с некоторых пор финансы страны приведены в кое-какой порядок, то так получилось отнюдь не благодаря смешению властей, а благодаря общественности, которая, даже будучи лишена конституционный средств и способов борьбы, пользуется большим влиянием, а также благодаря обыкновеннейшей осторожности эксплуататоров, которые остановились в тот самый момент, когда
