и чёрным мракобесием.Мы все бежим, и он живёт… пока…
«Давай не будем ждать зари…»
Давай не будем ждать зари,
Со мной, Луна, поговори.
Ты столько видела в ночи,
Ну, будь подругой, не молчи.
Про тех мне тихо расскажи,
Кто до восхода не дожил,
И кто родился в эту ночь,
И тех, кто понял, что помочь
Никто не сможет крест нести.
В глухую полночь на пути
Кто не дошёл чуть-чуть, почти.
Кто пал в проигранном бою,
За непутевую свою,
Всё растранжирившую Русь.
Его судить я не берусь.
Он честно жизнь свою отдал,
Но, вряд ли, мучеником стал…
Давай не будем ждать зарю,
Я сам с собой поговорю,
И расскажу седой Луне
О том, что варится во мне…
«Я привык расписываться кровью…»
Я привык расписываться кровью.
За приказы или за долги.
И в стихи – банальность, но с любовью,
Капли крови падают с руки.
Я его опять в кулак сжимаю,
Сердце перешитое моё,
Пусть дрожит рука, я точно знаю —
Только так изменишь бытие…
Давнее
Я построил дворец из песка
На далёком речном берегу.
Солнце помню, а дату пока
Точно вспомнить, увы, не могу.
День был просто прекрасен тогда,
Беззаботно каникулы шли.
И на пляже, совсем без труда,
Многоцветно панамки цвели.
Были башни дворца высоки,
Ров с водою его окружал…
Вдруг порывом ударил с реки
Ветер, ивы склонил и прижал
Траву к разом притихшей земле,
Мелкой рябью весь плёс обежал
И в речном отразился стекле…
И ударил дождём, разогнал
Детвору по домам от реки.
Я, конечно, домой убежал,
Были детские ноги легки.
Мир до ночи от грома дрожал.
Ну а утром на мокром песке
Весь в руинах мой замок лежал,
Утопив свои башни в реке.
Не забыть той обиды вовек
И бессильных мальчишеских слёз.
Я, давно уж седой человек,
Через годы их в сердце пронёс…
Лилия
Ах, как дрожат её ладошки
в тяжёлых капельках росы,
Как гордо на точёной ножке
воздет венец её красы,
Какие нежные изгибы
у снежно-белых лепестков.
Они уверенно могли бы
Затмить сияние снегов
в дрожащих отблесках светила.
Ей ветер оды шелестит,
в ней красоты холодной сила,
И имя Ли-ли-я звучит!
«Нам вряд ли удастся поднять долгожительства планку…»
Нам вряд ли удастся поднять долгожительства планку.
Гораздо привычнее жить широко, на износ.
Нам внешность порою являет не суть, а обманку
И
