опять мотнул головой, покосился на брата. Опять мерещится невесть что. Но Порей вроде бы ничего и не заметил.
Да и заметит, так не скажет – не таков брат, чтоб попусту языком молоть.
– Чего там в обозе? – спросил Вышата для того, чтоб хоть что-то сказать.
Переезд – дело нелёгкое даже и для простого людина. А уж для вятшего – боярина, гридня ли (Вышата опять поморщился, не зная, как именовать себя и брата) – и вовсе трудное. Братья из Новгорода ехали отнюдь не вдвоём. У каждого – жена, у каждого – дети, у каждого – нажитый скарб, дружина, слуги. Обоз Остромиричей растянулся по дороге мало не на перестрел. Вестимо, не все дружинные и слуги захотели поехать с господами на Волынь – от привычного-то, родного Новгорода?! Чего-то там ещё будет, на той Волыни, да как-то их встретит волынский князь? Но большинство рассудило верно – а навряд ли и отыщешь новую службу, если прознают, что прежнего господина покинул? И сейчас за Вышатой и Пореем одного только оружного люду ехало не меньше двух сотен человек. И почти у каждого воя – жена, да дети.
Остромиричи сами по себе, ещё не примкнув к князю, были нешуточной войской силой, способной походя захватить небольшой город вроде Родни или Немирова, потому и провожали их настороженными взглядами великокняжьи воеводы на всём пути от Новгорода до Волыни. И – Вышата отнюдь не обольщался – великий князь наверняка уже про всё знает.
Пусть. Права переезда ещё никто у вятших не отнял.
– А что – в обозе? – пожал плечами Порей, по-прежнему настороженно озирая чапыжник. Вояка, – насмешливо-нежно улыбнулся про себя старший брат. – Ничего особенного. Ось треснула на одной телеге, так заменили уже.
Боммм! – раскатилось по равнине, и тут же подголосками подхватили маленькие колокола.
– Чего это? – Порей вздрогнул. Колокольный звон на Руси был пока что редкостью – настоящих, литых колоколов было мало, звонили в клёпаные.
– К заутрене звонят, – вздохнул Вышата. Как-то незаметно они подъехали настолько близко к Владимиру, что слышали уже голоса колоколов на церковных звонницах. Воевода чуть прижмурился, вспоминая, какой нынче день, и тут же удовлетворённо кивнул сам себе. – Пасха нынче, брате, вот и звонят.
Порей не ответил, только дёрнул щекой и отворотился – он плохо разбирался в церковных праздниках, как и большинство русичей, даже и теперь, через восемь десятков лет после крещения, даже и он, прямой потомок Добрыни, крестившего Новгород огнём.
Ростислав знает, что Вышата и Порей едут, знает, что едут к нему и знает – для чего. Но всё равно надо спешить, чтобы до обедни успеть в город и встретиться с князем.
Вышата свистнул сквозь зубы, конь под воеводой запрядал ушами, настороженно покосился. Откуда-то сбоку долетел конский топот – Вышатины сыновья, Ян и Путята, скакали где-то по лесу, гоняя придорожное зверьё (хотя какое там зверьё в лесу у дороги?).
– Звал,
