на себя чью-то вину.
– Правда?
– Не совсем. Он сказал, что если я хочу думать на него, то пускай будет он.
– А зачем тебе знать, кто это был?
Теперь я изумляюсь вопросу. Они, наверное, в сговоре между собой, выгораживают друг друга.
– Я думаю, что имею право знать того, кто изменил мою жизнь. Так кардинально. – Я подбираю каждое слово аккуратно, боясь быть плохо понятой. Очень не хотелось бы поссориться с Евой.
– Раз Кевин сказал, что это он, значит он. Ты его теперь ненавидеть будешь? Ведь, как мне показалось, Кевин тебе нравится.
– Нравится… Нет, ненавидеть не буду… Даже, если это не Кевин. – Я думаю об этом, пытаясь разобраться в себе. Наверное, все боятся, что я буду люто ненавидеть виновника произошедшего. – Просто интересно было. Возможно, вы правы. Это знать мне не стоит.
Я прихожу к мысленному заключению, что Реджина была права с самого начала, не называя имен. И тут же в голове зазвучал голос Кевина из недавнего разговора о лекарствах: «Она плохого не посоветует».
– Хорошо, – продолжаю я после паузы, – а что насчет Стефана?
– А что насчет него? – Я слышу, как изменился ее голос, в нем зазвучали раздражительные нотки.
– Ну, кто он, откуда? И почему так люто ненавидит меня вместе с Рейнольдом?
Последнее звучит с явной горечью, выдавая все мои чувства к этой паре.
– Они тебя не ненавидят.
Я на нее смотрю, выражая весь свой скепсис по поводу неуместной лжи.
– Ну, есть немного, – сдается она, громко вздыхая и закатывая глаза. – Просто эти два дурака слишком много проводят времени вместе. Вот и зацикливаются на чем-то.
– Они считают, что я не их уровня? Да?
– Что?
– Ну, я не слепая. Они явно снобы. Наверное, думают, раз я была на самом дне до аварии, то мне нельзя дать шанс? Как говорится, горбатого могила исправит?
Ева молчит и пристально смотрит на меня, немного испуганно, немного с жалостью.
– Дай им шанс, Мел. Просто дай им шанс, и они дадут его тебе. У них все сложно в этом плане…
– А что с ними?
– Семейные проблемы. Лучше не спрашивай, не расскажу.
– Ясно.
Я задумываюсь, вспоминая глаза Рейнольда. Что такого могло случиться, чтобы человека сделать снобом? Может, кто из родственников был наркоман, алкоголик, который исчерпал лимит доверия?
– И откуда они оба такие?
– Стефан Клаусснер, он из Германии. Ему двадцать четыре. В Саббате относительно недавно.
– А Рэй? – Его имя тяжело произносить вслух, будто режешь сама себя.
– Он из Англии. Ему двадцать пять, появился в Саббате на год позже, чем мы с Ноем…
Она запинается и погружается в собственные мысли.
– И он тоже учится на экономиста?
Ева вздрагивает, будто забыла, где находится, и кивает в ответ.
– Да…
