такое любить кого-то, и зачем это нужно. Он любил лошадей, деньги и жизнь, такую, как ему нравилось.
– Как же жить без любви…
Не понимая Кнопку, он молчал, думая о том, что любовь, наверное, для тех, кому нечем заняться, а когда есть то, что тебе так важно, то и любовь не нужна. Когда ему любить, если он хочет выезжать лошадей, и ехать на соревнованиях, как те всадницы в цилиндре, фраке, начищенных до блеска сапогах, и белых перчатках.
– Хватит обжиматься, пойдем! – проходя мимо них, Туся пнула ногой ногу Тёмы.
Вскоре вся их компания, тормознув бамбил, поехала в Терехово, как сказали девчонки, продолжать бухать.
***
Октябрь принес с собой ухудшение погоды и резкое отсутствие проката. Конечно, все равно катались, но не так, как летом. Да и стоять весь день или вечер в холоде было тяжело. А если зарядит дождик, то и ловить нечего, все покатушки снимались с точки и шли домой. Но все же деньги все равно зарабатывались.
Изредка Тёма ездил к метро выпрашивать на «корм лошадке». Это был отдельный заработок, и все им промышляли. Лукинична давала лошадь с учетом, что ей при любом раскладе отдаешь тысячу рублей. А это означало, что сначала отбивалась тысяча для старушки и только потом, все что подавали, шло в свой карман.
У метро стоять с лошадкой было муторно. Но Тёма спокойно относился и к такому заработку. Народ, видя его жалостливые глаза и протянутую руку, давал мелочь на корм. А он гнусавил, делал несчастное лицо и просил помочь, кто, чем может.
Это было попрошайничество, но Тёме было все равно.
Иногда просто стоя у метро в поводу с Фимой, он мог заработать себе две, три, четыре тысячи рублей. Заработанные деньги он тратил на новые дорогие и модные вещи, практически нечего не откладывая. Деньги у него не держались. Он часто с Кнопкой ездил по магазинам, она была спец в этом, и там уже не мог удержаться, чтобы не купить себе то, что понравилось. Дальнейшую свою жизнь, Тёма уже распланировал. Ему нужна была хорошая лошадь, как Марина объяснила, перспективная в спорт, тогда Кирилыч не откажет ему в тренировках. Уж в этом он был уверен.
Примечания:
*Шура – У реки два берега
Глава 8
Вспоминая слова Филлиса, Тёма сел ровно в седле, подобрал повод и прижал шенкель. Нимфа пошла рысью, но не размашистой, а собранной. Он чувствовал ее, как будто она сжалась в пружинку. Теперь он научился сидеть в седле на рыси, не привставая, подовая бедра вперед, проскальзывая по седлу. Это давало возможность не трястись в нем, не выпадать, а сидеть так как будто он был един с лошадью. Правда, такое Тёме удалось не с первого раза. Все мышцы болели, тело не подчинялось, и только ежедневные тренировки дали результат. С каждым разом его все меньше и меньше трясло на учебной рыси. Он чувствовал лошадь. Чувство лошади, он об этом читал в книге, но не понимал смысл этих слов. Раскрыв в себе «чувство лошади», он осознал,
