в Омске и Воркуте, работал электромонтёром и получал неплохие деньги. Ему даже разрешили воссоединиться с семьёй. Срок истёк, но семья решила задержаться в Воркуте, потому что и работа и зарплата главе семейства нравились. А в СССР он решил вернуться потому, что насмотрелся на безработицу и ужасы капитализма. Журналисты поняли так: эта затея понадобилась, чтобы оправдать Макшанцева. Ну, а лжебарсов и его рассказы – вообще клубная самодеятельность.
Однако выводы из этой истории были сделаны серьёзные. С поиском виноватых у нас проблем никогда не было, потому что официально действовал круговая порука, и за изменников отвечали их родственники и члены семей. В Военно-воздушных силах ненадёжных переводили подальше от границы, а то и вовсе отстраняли от полётов. Истребители не смогли отреагировать на этот побег, потому что аэродром был рядом с границей. Промах учли, аэродромы задвинули вглубь страны. Заодно постарались глушить западное радио так, чтобы до нестойких ушей не доносилось ни слова. Ну и досталось, конечно, всевозможным оперативникам разного уровня: ведь были же сигналы о «моральном разложении» Пирогова, но мер-то не приняли…
Так что ошибки исправили (как мы ещё увидим – не все), и когда в 1956-м пытались угнать такой же бомбардировщик в ту же Австрию, то ничего не получилось, истребители успели вовремя.
Пётр Патрушев
Он сумел безо всякого специального снаряжения переплыть из Батуми в Турцию. Летом 1962 года молодой человек преодолел около 35 километров только в ластах и в плавках. В то время это был первый успешный побег пловца-одиночки на такое расстояние. Только через три года Владимир Комиссаров повторил его путь.
За этот заплыв родина заочно приговорила парня к расстрелу. Свои мемуары он потом так и назовёт: «Приговорён к расстрелу». Вот как Пётр описывал в ней последние батумские дни накануне побега:
«– Позолоти ручку, красавчик! – цыганка бесцеремонно схватила меня за руку и начала говорить что-то о моих «сердечных делах». Я ответил, что мне это неинтересно, и попытался вырваться. Не тут-то было! Она посмотрела на меня своими сверлящими карими глазами и произнесла нечто, отчего мурашки забегали по спине:
– Ты в смертельной опасности. Можешь кончить в казённом доме, если не поостережешься. Позолоти ручку рублём, и я скажу тебе твою судьбу.
Почти против своей воли я вынул из бумажника пятирублёвку и отдал ей.
– Одна из твоих дорог ведёт в казённый дом, другая – за кордон. Ты станешь богатым и знаменитым, если выберешь вторую.
Меня охватила паника. Кто эта женщина – провокатор, агент КГБ? Или на самом деле цыганка, прочитавшая мои тайные мысли? С того момента, как я ступил на землю Грузии, я не мог избавиться от чувства, что за мной кто-то наблюдает, – случайные прохожие, кассирша из газетного киоска, вездесущие пионеры…
