уходил конец колонны.Но к вечеру он всех нагнал
И с нами под одною крышей
Остановился на привал.
И лет семнадцати парнишка,
Спросил его: – Послушай, дед,
Зачем ты тянешься за нами?
Тот только посмотрел в ответ.
Вконец усталыми глазами.
Мы в них прочли без лишних фраз:
– Беда у общего порога!
У старика, как и у нас,
Одна судьба, одна тревога.
А утром тот же паренек,
Хотя и знал, что путь был труден,
Заплечный взял его мешок,
Сказав: – Иди, так легче будет.
6. ВДОВА
Зима… За дверью снег и стужа.
Холодной мглой затянут горизонт.
Полгода писем ждет она от мужа,
Он с первых дней войны ушел на фронт.
Полгода воет сиротливо ветер…
Жена, кормилица и мать,
Она весь день заботится о детях,
Стараясь мысли страшные прогнать.
Придет с работы, сына кормит грудью,
Глядит в окно на мутный небосвод
И ждет письма… Упорно ждет и ждет…
А писем нет… и, видимо, не будет.
7. УХОДЯТ ЖИТЕЛИ…
Под самолетный смертоносный гуд
Дорогами, ведущими к востоку,
Как от чумы свирепой и жестокой
Уходят жители. Бегут…
Из Вильно, Каунаса, Белостока…
Июньский воздух пылен и горяч.
Шрапнель в нем виснет темными клочками.
Они бегут – с корзинками, с узлами…
И слезы женские, и детский плачь
С автомобильными слились гудками.
А им навстречу, яростны и злы,
Не испугавшись вражьего нахрапа,
Несутся наши летчики-орлы.
И гусеничным ходом тяжелы
Упрямо танки движутся на запад.
Войска идут, войска идут, идут…
Их натиск грозен, их порыв неистов.
И верят беженцы – они дойдут.
И верят беженцы – они сметут
С лица земли чуму фашистов!
8. НОВОЕ БОРОДИНО…
Я вышел ночью. В черной стуже,
В косой дождливой полосе,
Шли машины, разгребая лужи,
Курсом на Можайское шоссе.
Фары светом изредка мигали,
Им вовсю светиться не дано.
Там для немцев внуки повторяли
Дедовское Бородино.
9. ДАН ПРИКАЗ…
Дан приказ: – Прошли ученья сроки.
Быть готовым к четырем часам…
Фронт, вчера еще такой далекий,
Вдруг приблизился сегодня к нам.
И теперь не из газет и книжек,
По гудкам я узнаю о нем.
Наш вагон качает: ближе…
ближе…
ближе…
День уходит в вечер, в ночь, а за окном,
Поезд провожая, в сумерках застыл
В горе и надежде отстающий тыл.
