девчонок сворачивали головы, когда он шел по коридору и дарили ему томные, страстные, зазывные взгляды. А он был только моим и неоднократно подтверждал это словами:
«Я вижу только тебя, Ариадна. Обожаю свою ревнивую сладкую девочку,» – горячо шептал в мои губы, когда я закатывала редкие истерики на почве ревности. Затыкал таким поцелуем, после которого воздуха не оставалось в легких…и он вдыхал в меня его снова, возвращал к жизни, был моим кислородом, моей религией.
Эйден был особенным человеком. Не просто умным, но невероятно глубоким, чутким. При всём этом строгим, бескомпромиссным, жестким со всеми, кроме меня, а порой и со мной… Всех, кто пытался спорить с его мнением, когда он был убежден в своей правоте и несомненно оказывался прав. Он давил и ломал беспощадно, подчиняя своей воле и решениям на учебе, работе, в жизни, в отношениях с родственниками, друзьями, со мной. Думаю, умеренная «тирания» в характере – побочный эффект всех сильных мужчин. Лидеры не являлись бы лидерами, если бы не умели грамотно явить миру внутреннего деспота в критический момент. Бесхребетных большой бизнес и власть пережевывают, но это Эйдену не грозило.
Одного взгляда на человека ему хватало, чтобы интуитивно считать все грани его психологического портрета. Программист, писатель и чувственный мужчина, угадывающий все мои тайные женские желания в одном флаконе. Как видите, у него были недостатки, но о них я предпочитаю не вспоминать. Были у нас и ссоры до оборванных волос и бьющейся посуды, параноидальная ревность с его стороны, бурные примирения в пустых аудиториях, куда мы забегали во время большого перерыва. Где он задирал мою короткую юбку в клеточку, отодвигал в сторону полоску влажных трусиков, нагибал над столом преподавателя и одержимо брал, вдалбливался со стонами и хрипами, обещаниями и признаниями, унося меня за пределы седьмого неба.
Когда Дэймон говорил его все слушали с открытыми ртами. Но еще более чувственно он писал, чем говорил. Но, как я уже заметила, то было лишь его увлечением. Программирование стало его настоящей страстью, как он сам утверждал, первой, после меня.
И это так странно, что мне снился сон, где я стала успешной журналисткой, как я поняла, а он – настоящим королем в IT сфере.
Я бы осталась жить в том сне, – гулко стуча, мое сердце с горечью признает эту страшную правду.
После его смерти у меня не получается писать. Пропал весь запал, эмоции, я погрязла в рутине, в бесконечной борьбе за выживание. Если писатель живет скучной жизнью и не развивается, рано или поздно он перестает писать – так считал Эйдан, и увы, я вынуждена с ним согласиться.
Пытаясь сильно не загружаться на тему того, как отзеркалило мое подсознание прошлое, проявившись во сне, я сажусь за свой новый роман прямо на полу ванны, в который пишу по страничке в месяц. И скажу я вам честно, мои пальцы давно не «летали» по клавиатуре с такой скоростью, как сейчас. У меня получается действительно яркое начало, и я не замечаю, как бежит время, а слова будто сами выстраиваются в красивые
