полному удовольствию короля Фердинанда, человека сомневающегося и прагматичного, и к большой печали королевы Изабеллы, одухотворенной и благородной женщины.
Что же касается врагов Колумба, а их у него при дворе было много, то они считали решение совета неизменным и были уверены, что навсегда отделались от назойливого мечтателя с его фантастическими обещаниями. Но они не приняли во внимание дона Иниго Веласко и его тетку, маркизу Беатрису де Мойя. Действительно, на другой день после того, как архиепископ дон Фердинанд де Талавера передал Колумбу отказ их католических величеств – отказ, который так старались отвратить дон Луис де Сант-Анхель и дон Алонсо де Квинтанилья, не желавшие лишать бедного мореплавателя надежды, – донья Беатриса вошла в молельню королевы и удрученным голосом попросила у нее аудиенции для своего племянника.
Королева Изабелла, удивленная расстроенным видом своей подруги, внимательно посмотрела на нее, а потом спросила с той мягкостью в голосе, которая была ей свойственна в разговорах с близкими:
– Что ты сказала, дочь моя?
Так королева Кастилии обращалась порой к самым преданным своим подругам.
– Я имею честь просить ваше величество от имени моего племянника, дона Иниго Веласко, о прощальной аудиенции.
– Дон Иниго Веласко? – повторила королева, пытаясь вспомнить того, о ком шла речь. – Не тот ли это молодой капитан, что так отличился во время последней войны при штурме Ильоры и Моклина, блокаде Велеса, взятии Гибальфаро и во множестве других случаев?
– Да, это он! – радостно воскликнула донья Беатриса, гордая тем, что имя ее племянника пробудило у королевы подобные воспоминания. – Да, да, ваше величество, именно он!
– И ты говоришь, что он уезжает? – спросила королева.
– Да, ваше величество.
– В далекое путешествие?
– Боюсь, что так.
– Он покидает Испанию?
– Мне кажется, да.
– Почему же?
– Он как будто считает себя виновным в том, что не может больше оказать никаких услуг вашему величеству.
– А куда он направляется?
– Я думаю, – сказала донья Беатриса, – что королева разрешит ему самому ответить на этот вопрос.
– Чудесно, дочь моя, скажи, чтобы он вошел.
В то время как маркиза де Мойя направилась к двери, чтобы привести своего племянника, королева Изабелла, скорее по требованию этикета, чем из желания потрудиться, принялась за вышивку хоругви[19] в честь Святой Девы, заступничеству которой она приписывала счастливую сдачу Гранады, капитулировавшей, как известно, без кровопролития.
Минуту спустя дверь вновь отворилась – вошел молодой человек в сопровождении доньи Беатрисы и остановился, почтительно
Хоругвь – принадлежность церковных шествий, укрепленное на древке полотнище с изображением Христа, святых.
