поневоле, типа Милюкова, с которым звала расправиться Царица. Главное заключалось в том, что Самодержец полагал, – время подтвердить его волю еще не настало. Он видел, что столкновение с оппозицией неизбежно, знал о ее настроениях (служба охранки не давала осечки и подробно информировала Царя), но ожидал того момента, когда схватка с лидерами буржуазии произойдет в иных, более благоприятных для царизма условиях. Николай II говорил перед доверенными людьми – бывшим губернатором Могилева (где была Ставка) Пильцем и Щегловитовым: нужно повременить до начала весеннего наступления русских армий. Новые победы на фронтах немедленно изменят соотношение сил внутри страны и оппозицию можно будет сокрушить без труда. С чисто военной точки зрения надежды Царя не были необоснованны. Как боевой инструмент русская армия не имела себе равных, Брусиловский прорыв мог рассматриваться как пролог к победоносному 1917 году»37.
Собственно это подтверждает и Императрица Александра Феодоровна, которая в письме мужу от 16 декабря 1916 года писала: «Многие будут вычеркнуты из будущих придворных списков – они узнают по заключении мира, что значило во время войны не стоять за своего Государя!»38.
Но неправильно было бы полагать, что Император Николай II предполагал только пассивное сопротивление.
«Целый ряд признаков, – пишет А. Степанов, – свидетельствует о том, что Император Николай II не только реагировал на обращения правых государственных и общественных деятелей, но что у Государя был конкретный план переустройства государственного механизма на началах неограниченного самодержавия. Но для осуществления контрреволюционных мер Государю нужно было время. Не стоит забывать, что Он был еще и Верховным Главнокомандующим и основное время уделял решению военных вопросов»39.
Трудно согласиться со Степановым, что Николай II собирался проводить в условиях войны контрреформу государственной власти, да еще в смысле возвращения к неограниченному самодержавию, но то, что он собирался сокрушить революцию и заговорщиков, – несомненно. Среди мер, которые предполагал осуществить Император, были: 1) формирование однородно-правого правительства, 2) роспуск Государственной Думы до окончания войны. Видимо, этим было вызвано его возвращение в Царское Село из Ставки 19 декабря 1916 года. Поводом для возвращения Государя послужило зверское убийство Г.Е. Распутина, совершенное представителями высшей аристократии. Но приезд Государя был вызван не только стремлением разобраться в этом преступлении.
Убийство Распутина было первой ступенью государственного переворота, и Николай II это сразу понял. Глеб Боткин вспоминал, что после убийства Распутина Государыня говорила его отцу, лейб-медику Е.С. Боткину: «Я совершенно одна. Его Величество на фронте, а здесь у меня нет никого, кому я могла бы доверять. Что самое ужасное в этом известии, которое я получила от полиции, это то, что после убийства нашего Друга, выяснилось, что это только начало. После него они планируют убить
