вроде как, – почему-то шёпотом и испуганно произнёс голос Платоныча. Толян так и выл, скрючившись на полу и раскачиваясь из стороны в сторону.
– Они его что, ранили? – Саша кивнул в сторону сидящего на полу в неясном свете уличного фонаря Толяна и хотел подойти к нему.
– Тихо-тихо-тихо… – Платоныч слегка оттолкнул Александра в сторону и прошептал. – Тихо. Лучше не надо.
– Но почему? И чего впотьмах?
От ярко вспыхнувшей лампочки все трое зажмурились и склонили вниз головы. Саша отнял руку от выключателя и ахнул: вся его комната была в кровище. Чайник валялся на полу в огромной луже, тоже кажущейся кровяной из-за попавших туда и успевших растечься красных капель. Толян молчал, прижав к животу обе руки, и всхлипывал. Его одежда, лицо, даже волосы были в крови. Саша боязливо прикоснулся к его плечу:
– Толян… а, Толян…
– Дрыхнешь тут… ничего и знать не желаешь…
Наверное, он был уверен, что спящий крепким сном Сашка мертвецки пьян. Платоныч, кстати, вёл себя довольно странно. Он сначала кинулся тушить свет, потом передумал, бросился к окну, долго там что-то высматривал и, наконец, задёрнув шторы, кивнул в сторону Толяна и прошептал:
– Ты ему дай. Совсем плох.
– Да что дать-то?
– Ё…!!! – То же самое трёхэтажное построение их слов, не присутствующих в словарях и прозвучавших тут пару минут назад, вылетело из-под согнувшегося Толяна. – Он не понял! Он всё ещё ничего не понял!!!
– Да не ори ты! – Теперь Саша, конечно, понял, о чём речь. Только вот никак не мог соотнести количество пролитой тут крови с тем, кому эта кровь принадлежит и почему вместо медицинской помощи требуется выпивка.
Платоныч примиряющими жестами отправил сначала Сашу на кухню, а потом стал тихо увещевать не желающего утихомириться Толяна.
Вскоре Толян, хлюпая носом, уже был в более благостном настроении. Алкоголь притупил чувства, развеял тревоги. Давно переросшему свой юношеский возраст, но, по сути, не ставшему мужиком парню хотелось одного – чтобы его пожалели, чтобы о нём позаботились, чтобы к нему больше не приставали. Ни свои, друзья, ни чужие. Никто. И никогда. Его ворчание перешло в бессвязное бормотание, и он затих.
– Уснул, – констатировал Платоныч.
Толян так и не пожелал показать Саше обмотанную тряпкой руку, которая только-только перестала сочиться кровью. Платоныч знаками и жестами уговаривал не приставать к нему ни с расспросами, ни с показами. Руку пострадавшего всё же обвязали выше локтя жгутом, чтобы не возобновилось кровотечение, а потом, когда Толян уснул, перетащили его на диван. Платоныч так же беззвучно показал Саше глазами в сторону кухни – потолковать, мол, надо.
– Выпытывали они у него, откуда золотишко, – вздохнув и опустив глаза, не стал тянуть с ответами на повисшие в воздухе вопросы Платоныч.
– Значит, всё-таки пытали, сволочи… – Саша стукнул кулаком по столу и заскрежетал зубами. Не удержался, чтобы
