х теряем.
И раненых стоны, и лужами кровь,
Но знаем, за что умираем.
Погиб командир, роту принял комбат,
Бандиты уже окружают.
И сильный туман, пули бьют наугад,
Вертушки в туман не летают.
Дрожит высота две семерки и шесть,
И тени бандитские рядом.
Огонь на себя, а наводчик лишь – есть!
Своим же накроет снарядом…
И ветер затих, испугался войны,
И солнце в дыму потерялось.
И рота десанта в защиту страны,
Их шестеро только осталось.
Первое задание
Ущелье, дым, осевший от снаряда,
Зеленку плотно взял туман.
А мы глаза и уши у спецназа,
И где-то там скрывается душман.
Взлетела стайка птиц по косогорью,
Вспугнули их, зачем им улетать.
И мы идем чуть видимой тропою,
И сквозь туман, пытаясь различать.
А впереди хруст ветки на изгибе,
И автоматы бьют свинцом по нам.
И лейтенант, отброшенный при взрыве,
Без ног уже, но подползает сам.
И рвется кровь сама собой наружу,
Успеть ее, узлом остановить.
И я топчу ту кровяную лужу,
А мне нельзя без боя уходить.
И я пошел, срывая пулей листья,
Врага настиг мой автоматный залп.
А лейтенант уже со мной простился,
И не словами, а глазами рад.
Ползком, вдвоем не меряя шагами,
Мы оказались скоро у своих.
И он живой, но не пойдет ногами,
И мне идти выходит за двоих.
Видно Бог не открыл нам ворота
(воспоминая выжившего)
Сколько нужно секунд чтобы память твоя,
Встала в рост и пошла вспоминая.
Там внизу под тобой вековая Чечня,
И она для тебя не чужая…
Наша рота тогда получила приказ,
Удержать высоту ключевую.
У подножья ее, взяв на плечи запас,
Мы в тропинку врастали живую.
В сотнях метрах дозор замечает врага,
Первый бой для разведки фатальный.
Накрывает туманная серая мгла,
И ответ пролетает печальный.
Их там столько стволов, может тысячи две,
И бандитов загнали в ловушку.
Легкий бриз или дрожь, пробежав по спине,
Как поднять туда легкую пушку.
И по ходу совсем уже приняли бой,
Растянувшись в большую цепочку.
Третий взвод как один не остался живой,
Мы с потерями заняли точку.
Но и там, на верху рев снарядов и мин,
Черный дым, поднимая туманы.
От осколка погиб боевой командир,
И от пуль на груди алым раны.
Посерела луна, горный воздух и гарь,
А бандиты все рвутся в атаку.
Что ты подленько так днем последним февраль,
И за что уготовил нам плаху?
Роту принял комбат и команды его,
Разрывая охрипшие связки.
«Не пропустим сынки мы сюда никого»,
И горят на нем красным повязки.
И косили тогда мы бандитов косой,
И стреляли, кого не скосили.
Вот и утро пришло, умывая росой,
Мы ведь здесь для защиты России.
Нас осталось всего,
