– на всякий случай осудила ее Классная Роза.
Олег Валентинович весело покивал:
– Да, это распространенное мнение. Но совершенно-совершенно несостоятельное. Я мог бы назвать много известных имен – тех литераторов, кто не стремится к столичному бытию и обитает в самых разных уголках страны… У меня все объясняется просто: я ведь родом из здешних мест, из Новотуринска, а к старости тянет обычно в родные края…
– Вам ли говорить о старости, – вставила Роза Анатольевна.
– Ну все-таки… Правда, в самом Новотуринске литератору трудно, небольшой городок, а здесь – все, что нужно: известное в России издательство, киностудия, журнал… А главное – темы, темы! Нижнеокский завод дал мне массу материала. Да и встретили меня там прекрасно. Создали, как говорится, все условия для творческой работы, дали прекрасную квартиру… Вы люди уже взрослые и понимаете, что писательское вдохновение весьма прочно переплетено с житейскими проблемами. Тем более, что для писателя квартира – это не только жилье, а прежде всего – рабочее место. Как цех для токаря или сталевара…
– А у вас большая семья? – пискнула с места похожая на пятиклассницу Любка Оршанская.
– Оршанская… Ох уж эти девочки. Их всегда волнуют подробности личной жизни знаменитостей.
– Да пожалуйста! Знаменитостью я себя не считаю, тайн из семейной жизни не делаю… Нас трое: жена – сотрудница научной библиотеки на Нижнеокском заводе и сын – ваш ровесник.
– Наверно, тоже будущий литератор? – Классная Роза выдавила любезно-доверительную улыбку. – Так сказать, наследник литературной славы…
– Н-не знаю, – помолчав, сказал Олег Валентинович. Серьезно так сказал. – Наследник, разумеется. Но славы или чего другого, трудно пока говорить… Существует мнение, что дети наследуют у отцов славу и подвиги. А ведь они все наследуют – ошибки и слабости тоже… Поэтому надо стараться жить так, чтобы ошибок было меньше. Хотя бы ради детей… Об этом, кстати, я пытался сказать и в повести «Паруса «Надежды». В той, о которой мы говорили вчера…
– Да-да! – обрадовалась Роза Анатольевна. – Вы обещали почитать отрывки. Мы поэтому и собрались в таком вот… обилии.
Егор вспомнил замок на раздевалке и готов был уже встать и разъяснить причины «обилия». Тем более, что самоуверенная бородка неизвестного литературного светила Егора весьма раздражала. Но оба класса заинтересованно притихли, и, пока Егор вычислял, стоит ли переть на скандал, момент оказался упущен. Олег Валентинович поднес к очкам большие листы:
– Я прочту вам начало. Буду очень благодарен, если вы потом нелицеприятно выскажете свое мнение. Уверяю вас, комплименты мне не нужны, нужна истина. Очень хочется знать, удались ли хоть в какой-то степени детали и дух той эпохи…
Возможно, Олегу Валентиновичу удались дух и детали эпохи. Но эпоха эта ни в малейшей степени Егора не интересовала. Не интересовали его и дела директора Морского кадетского корпуса, пожилого адмирала Крузенштерна («Робинзон Крузен»! О, Карась-рыба!). И пока этот адмирал
