в силу своей консервативности (берега и русло!), замыслили плантацию-оазис – космическую теплицу с один раз и навсегда заданным ритмом жизни, вечный инкубатор, производящий только ангельские сущности.
Он по-своему выстроил замысел – по образу и подобию вечноменяющегося потока. Наложивший вето превратился как бы в копию «пузыря» и слился с ним, с каждой его частичкой, наполнив собою живым это доселе мертвое пространство. Тринадцатый старец называл его Кораблем.
2. Баловень
Господи!.. Будь нашею мышцей с раннего утра и спасением нашим во время тесное.
Баловень проснулся. И тут же вспомнил, как пробуждался накануне: не открывая внутреннего взора, сразу же тогда попробовал выяснить, где он оказался. Организм нежно подрагивал, словно порхающие на солнце протуберанцы, оболочка дышала свободно, а «сердце» переполняло чувство восторга, и хотелось молить кого-то великого и всесильного о прощении за такое чрезмерное ощущение счастья. А запахи! О! Это могло быть одно из двух – или свежий мягкий июньский стог сена, или бездонно проваливающаяся перина приятеля-короля, взявшего недавно за моду покрывать всякий раз перед сном полы будуара ковром из живых цветов. Так что, надо быть поосторожнее! Можно наступить на шип от розы, попавший в этот ковер случайно. Когда в тот момент открыл глаза, оказалось – ни то и ни другое.
Баловень в тот момент всего-навсего пульсировал одним из атомов бензольного кольца некоего ароматического соединения.
Ну, ничего, ничего… Опыта пока маловато. Всего-то и прожито около миллиона пробуждений. И сколько их еще предстоит… А так редко бывает, чтобы пробуждение привело в одно и то же место два раза. А уж чтобы это случилось трижды – такого и совсем не было.
Бензол? Что же, значит, ему, Баловню, предстоял день простого упражнения на ритм и пульсацию, строго приспособленную к жизни бензольного кольца некоего вещества.
Больше всего ему в момент предыдущего пробуждения было интересно: вещество будут терзать, используя в каком-нибудь процессе, или оно для каких-то нужд законсервировано? Если терзать, то надо будет не упустить момента распада или синтеза и вовремя заменить собой что-нибудь стабильное, если оно, стабильное, на тот момент подвернется. И тогда можно будет победителем ситуации спокойно просуществовать до начала следующего сна. А не подвернется – тоже ничего страшного. Всего-то навсего сон наступит гораздо раньше. Только вот Плантаторы снова станут усмехаться и отечески журить за нерасторопность…
Ничего такого особенного в те моменты не произошло, если не считать излишнего упрямства атома, вместо которого Баловню пришлось пульсировать в ароматическом веществе – так и норовил вытолкнуть пришельца со своего законного места. Но куда ему, несмышленышу, до виртуоза Баловня! В общем, накануне сон, из которого он уже теперь выкарабкивался, пришел вовремя, не то соперники отчудили бы что-нибудь такое…
Собственно,
