по душам. Мой папа из тех, кто развлекает твоих друзей шутками, от которых сквозь землю провалиться хочется, никогда не забывает смазать маслом цепь твоего велосипеда, в Рождество ходит чуть раскрасневшийся и целый день не снимает праздничный колпак. Скорее всего, он никому и никогда не говорил «я люблю тебя» – даже маме. Но это и ни к чему – я ведь чувствую, что папа ее любит. Мальчишек папа иначе как балбесами не называет, но я знаю: когда меня повысили на фабрике «Брэйдерс», он мной гордился.
Мама только и знает, что нервно тараторить: как я буду дальше жить, что смогу делать, а чего не смогу, какое будущее меня ждет… Как же я устала от этих речей! Я не парализована, не в инвалидном кресле. Всего лишь потеряла два пальца на ноге. Папе даже не полагается синий парковочный значок. Мама, когда узнала, расстроилась. Серьезно. Потом прочла статью в одном из своих журнальчиков, пришла к выводу, что у меня депрессия, и стала что-то бубнить про психолога. Это меня тоже взбесило. Депрессия – тяжелая болезнь, а я просто немного грущу. По моему мнению, когда теряешь часть тела, это совершенно нормальная реакция, и обсуждать тут нечего. Но отрицать не могу, – кажется, будто из себя прежней я превратилась в кого-то другого. Настигало вас когда-нибудь адское двухдневное похмелье? Чувствую себя, как на второй день вот такого похмелья. Не хватает сил, чтобы сделать миллион и одну вещь, взяться за которые просто необходимо. Но их так много…
Папа тихонько постучал в дверь. Я даже удивилась. Мама никогда не стучится, а мальчишки ко мне не поднимаются: просто орут с первого этажа.
– Здравствуй, деточка, – произнес он и протянул мне чашку чая.
Не сказала бы, что мы глубоко патриархальная семья, но раньше папа ни разу не заваривал чай.
– Сам заварил? – уточнила я, подозрительно поглядывая на чашку.
– Да, – быстро ответил папа. – С двумя кусочками сахара, правильно?
Должно быть, у мамы спросил.
– Можно войти?
– Ты же у себя дома, – удивилась я.
Папа явно нервничал. И что еще хуже, когда сел, осторожно достал из кармана два шоколадных печенья в упаковке.
– Что случилось? – Я пристально взглянула на него.
– Ничего.
– Если требуется шоколадное печенье, значит случилось. Не томи, выкладывай.
– Просто угостить тебя хочу. – Папа покачал головой.
Я продолжала молча смотреть на него. Так я и поверила!
– Мне тут звонила твоя учительница… – наконец начал папа.
– Говоришь так, будто я школьница, – проворчала я.
– А по-моему, эта женщина и сейчас многому тебя научила, – заметил папа и сел за мой белый туалетный столик.
Что и говорить, вид непривычный. В зеркале отражался папин затылок. До чего же он облысел!
– Надо же было как-то скоротать время, – пожала плечами я.
Папа поглядел на
