сказал, салют оказался неисправным… Рабочий пострадал! А еще… – её голос дрогнул.
– Что?
– После взрыва появилось это… – проследив взглядом за её рукой, по коже пошел мороз.
На заборе красной краской, как кровью, было выведено несколько разбитых сердец.
– О боже. Жутковатое зрелище… – капля пота скатилась между лопаток. – Но кто это нарисовал?! Вы смотрели камеры? – пробормотала, еле дыша.
– Все дворовые и уличные камеры вышли из строя. Ваня сейчас разбирается, как это могло произойти. Такой счастливый день безвозвратно испорчен… – у нее на глазах навернулись слезы.
– Мамочка…
– Ты тоже внесла свою лепту! Я так разнервничалась, когда ты уехала с этими парнями… Хорошо хоть Руслан оказался порядочным и вернул тебя домой!
– Мама, погоди. Ты ничего не знаешь, это всё братья… Это они! – мой голос сорвался.
Моргала, стараясь подобрать слова, чтобы не слишком шокировать её рассказом о своих злоключениях.
– О чем ты, Агния? Что сделали братья?!
Звук открывающихся ворот окончательно сбил меня с мысли. На улице, сжимая в руках ведра и швабры, появились Миша и Лев. Энергично кивнув нам, близнецы пробурчали:
– Отец приказал до утра стереть эти художества! Вряд ли удастся поспать…
– Мальчики, спасибо, но это совершенно не обязательно… Я сейчас поговорю с Ваней! – больше не удостоив меня взглядом, мама развернулась, скрываясь в воротах.
Плохое настроение стремительно прошибло дно. Кажется, травля мажоров – это еще не предел. Теперь и мама смотрит на меня волком, обвиняя Бог весть в чем. Так держать, Агния. Я бы не расстроилась, если бы завтра начался Апокалипсис. Одной проблемой больше, одной меньше, знаете ли…
Прошмыгнув в ворота, я прошла двор, поднялась по лестнице и с облегчением открыла дверь в спальню. Ахнула, выпустив сумку из рук, обнаружив на своей кровати Гвидона.
– Какого черта ты тут делаешь?
Нет. Это возмутительно. Неожиданно страх отступил.
Я больше не позволю уродам насмехаться надо мной.
– Пришел пожелать тебе нежных снов, сестренка. – Средний брат поглаживал рельефный живот, развалившись на моей кровати в одних домашних штанах.
Темная дорожка волос убегала прямиком под резинку трико, намекая, что под ним нет белья.
– Разбитые сердца на заборе и неисправный салют – это твоих рук дело? Я права?! – оскалилась, сжимая руки в кулаки.
– Понятия не имею, кто это сделал! Но получилось эффектно! – подонок беспечно улыбнулся, продолжая лежать на моей постели.
– Ты отвратительный! – брезгливо сморщила нос.
– Я идеальный… – улыбка Гвидона превратилась в звериный оскал. – Ладно, не идеальный… – он набросился на меня и, схватив за талию, повалил на кровать, прижав мощным телом к матрасу.
– Отпусти-и-и! – ошарашено выдохнула, пытаясь отодвинуть эту махину.
