style="font-size:15px;"> На торжествах тем же вечером ко мне подошел молодой человек, с которым я никогда прежде не встречался, и сразу заговорил с характерной израильской откровенностью, которой я не мог не восхищаться.
– Господин президент, при всем уважении, скажите, почему после столь долгой карьеры вы продолжаете работать в таком возрасте?
– Почему я служу? – спросил я. – Полагаю, я никогда не рассматривал другие варианты.
Это правда. Сколько себя помню, сионизм всегда был ядром моей идентичности и служение во имя его успеха было внутренней потребностью. К восьмидесяти годам это служение привело меня к президентству – после шести десятилетий в израильской политике. Но когда я отметил совершеннолетие в Палестине, служение, которое я себе представлял, не было связано с работой в правительстве; это был труд в полях, освоение земли, создание общества нового типа. Я хотел быть кибуцником и никем другим.
Самый первый кибуц, Дгания[11], был основан группой молодых людей, покинувших Европу, в долине реки Иордан в 1910 г. Они пришли туда с грандиозными планами не только построить поселения, но и воплотить в жизнь мечту о сионизме. Кибуцы прежде всего представляли собой сельскохозяйственные коммуны, поселения, где люди работали на износ, обрабатывая каменистую почву и осушая зловонные болота. Это были первопроходцы, которые трудились изо дня в день, чтобы превратить непригодный для жизни край в цветущий. Дгания вдохновляла других, и бесплодные территории Изреельской и Иорданской долин оказались усеяны процветающими общинами. Здесь было около тридцати кибуцев, когда я иммигрировал в Израиль, и вскоре появились еще. В самых суровых условиях поселенцы изменили ландшафт, насадили пальмы[12] и полевые культуры, разбили сады и развели домашний скот. Они сделали пустыню красивой и обильной, тем самым убедив нас в безграничном потенциале страны. Все годы, предшествовавшие возникновению государства, у нас было сильное руководство, и мы закладывали основы для государственных институтов и формирования правительства. В то время – и по необходимости – именно кибуцы стали нашими центральными учреждениями – не только из-за того, что обеспечивали прибывших урожаем, и не только благодаря продуманному устройству, но и потому, что они взяли на себя основные функции: управление поселениями, иммиграцией и организацией нашей обороны. И хотя каждый кибуц имел свои особенности, в целом они отвечали главной идее. Стремясь реализовать сионистскую мечту, первопроходцы также пытались переосмыслить устройство общества, основанного на равенстве и сотрудничестве, справедливости, коллективной собственности и жизни в коммунах.
Я наслаждался жизнью в Тель-Авиве, во второй половине дня катался на велосипеде по улицам, пересчитывал новые здания, отмечал ежедневный ход строительства. Но именно удаленные кибуцы покорили мое сердце. Я присоединился к молодежному движению еще в средней школе, благодаря чему
Дгания – первый кибуц, основанный в Эрец-Исраэль, тогда еще на территории Османской империи. У его истоков стояла «Хадерская коммуна» из десяти мужчин и двух женщин во главе с Иосифом Барацем, покинувших Российскую империю (земля рядом с арабской деревней Умм-Джуни была выкуплена еще в 1900 г.). Кибуц располагался между южным берегом Кинерета и рекой Иордан. Дганию называют также «матерью кибуцев».
Финиковые пальмы считаются символом изобильного и плодородного Израиля – так думали и древние римляне, так считаем и мы сегодня. Однако еще сто лет назад в Эрец-Исраэль этих деревьев почти не было, лишь отдельные деревья можно было встретить в оазисах Негева и в Араве, далеко не все из них плодоносили. Возрождение пальмовых плантаций началось в кибуце Кинерет в 1920-х гг. Тысячи саженцев и черенков контрабандой привозили из Египта, Ирака и Ирана, их высаживали в долине Иордана и в окрестностях Бейт-Шеана, а затем и на огромной территории вплоть до южной оконечности Мертвого моря.
