тебе сержант объяснит, как людей беречь! – Ого, ай да политрук, вот это сказал так сказал. – С кем в бой пойдешь, лейтенант? У тебя от взвода пять человек, у сержанта…
– Семнадцать, взводный погиб, – вставляю я.
– Я и говорю, у сержанта, принимай взвод, Иванов, недолго ждал, благодаря таким вот храбрецам! – капитан смачно выругался.
– Принял уже. Санитар перевязки заканчивает.
– Много раненых? – спросил политрук.
– Хватает. «Двухсотых» шестеро… – Твою мать… осекаюсь я.
– Каких? – хором разинув рты, спрашивают капитан с политруком.
– «Двухсотых».
– Как это? – опять хором.
– Ну, мёртвых, значит. Безвозвратные потери…
– Первый раз слышу, чтобы так называли! – выдохнул капитан.
– Я тоже не понимал, когда услыхал как-то, потом сам сообразил. Раненые – «трехсотые». – И как выкручиваться?
– Ладно, как жить-то будем? – капитан закончил допытываться и в свою очередь ждал предложений.
– Да, как и раньше, только думать головой надо и… – я посмотрел на взводного-два, – …убрать от командования всяких недисциплинированных.
– Пьяниц! – поддержал меня политрук. Ха, а ты это еще о чем?
– Товарищ капитан, товарищ политрук, да я для храбрости, чуток всего! – завопил лейтеха.
– Твоя храбрость дорого обходится роте. Вообще-то это трибунал, но у нас… – политрук выделил голосом и указал на лейтеху, – ведь командир батальона в родственниках.
Оказалось, протекцию лейтехе составлял командир батальона. Даже более того. Комвзвода-два был зятем командиру батальона. А чего, хорошо устроился. В армии начальство ценит таких, кто может снять часть забот с командиров и организовать всех и вся. Но приближенные к старшим командирам бойцы сами особо не любят ручки пачкать.
– Может, нам все-таки выйти? – вновь предложил капитан. – А ты, – кэп показал на меня, – объяснишь лейтенанту, как нужно служить на войне. – Вот это у нас отношения, как с равным по званию разговаривают со мной.
– Да не надо никуда выходить, – повернул голову к лейтехе я, – слышь, военный, еще одна такая вылазка, я тебя на месяц в госпиталь отправлю, – вполне всерьез проговорил я.
Надо отдать должное, лейтенант не стал кочевряжиться, просто промолчал тогда, ответит он мне чуть позже, но это будет потом.
Выйдя от командиров, не успел отойти, как меня окрикнули.
– Сержант, Саша? – я повернулся, капитан и политрук стояли возле входа на КП и смотрели на меня.
– Слушаю, – чуть подтянувшись, ответил я.
– Ты где так драться научился, заглядение просто? – спросил капитан.
– Так немцы научили…
– Чего? Как это немцы? – охренели от услышанного оба командира.
– Да вот так, жить захочешь – научишься! – ответил я.
Ночью на нашем участке обороны фрицы взяли тайм-аут.
