может, все это искажения памяти, и у нас все было так же? И все наши забавы со стороны выглядели скучными глупостями? Конечно, слабак далеко не всегда выглядит слабаком. Но детям скрывать правду гораздо труднее…
– И кого ж вы из них готовите? – поинтересовался я. – Идеальных слабаков?
Тут же чуть не налетел на своего спутника. Тот сверкнул глазами и тихо бросил:
– Не произноси здесь больше этого слова! Понял?! Говори – «наши».
Я заткнулся. Даже голову вжал в плечи.
Однако круто он берет. Неужто предо мной сам Владыка? Очень на то похоже: рядом с ним я вновь ощутил свое, забытое было, ничтожество. Нельзя этого делать, можно совсем нюх потерять…
– А где остальные? – виновато поинтересовался я. И быстро уточнил:
– Ну… Наши…
– Здесь все взрослые – наши. Вожатые отрядов, администрация, повара, дворники, водители… – физрук снова говорил спокойно и приветливо.
Навстречу пробежала группка девочек – они о чем-то весело переговаривались. Приблизившись, разом замолчали, хором поздоровались – и в лицах их была какая-то большая детская тайна. Только отбежав достаточно далеко, они снова принялись что-то шумно обсуждать.
Дети как дети. Наверное, даже хорошо, что их отделили от сильных сверстников. Мне вдруг вспомнилось собственное затравленное детство, дикие драки в подъездах, постоянный страх и унижение… Даже в глазах потемнело. Все-таки здорово, что детство проходит…
Приблизились к какому-то облезлому зданию, поднялись на крыльцо, вошли. Надо же – снова спортзал…
– Ударь его, ну! Бей же!
Это кричит какой-то крепкий коренастый парень – видимо, тренер. Перед ним на матах несколько мальчишек. И двое – в боевой стойке.
И оба зареванные, с раскрасневшимися от слез лицами.
– Двинь ему! – взвизгнул тренер.
Я вздрогнул, покосился на физрука. Тот не удостоил странную сцену своим вниманием. Поманил меня за собой. Мы прошли через зал, в котором тренер перешел на разъяренный крик:
– Ударь его, маленький ублюдок! Вот так, так! А ты чего рот раскрыл?! Где блок? Болевой, болевой давай! Вот так! И никакой пощады! Добивай!
Послышались крики и рев, полный обиды и боли.
Даже холодок по спине пробежал.
– Это нормально? – осторожно спросил я.
– Что именно? – не оборачиваясь, отозвался Пал Ильич.
– Не слишком ли жестоко? Они ж слабые…
– Жестоко… Можешь считать, что это прививка, – усмехнулся физрук. Теперь мы шли по узкому темному коридору с непропорционально высоким потолком. – В жизни их ждет куда больше жестокости.
– И все-таки… Они ведь дети!
– Все мы были детьми… – Пал Ильич обернул, посмотрел на меня с сомнением и сказал:
– Это научная группа. Мы изучаем – может ли слабак стать сильным.
– Опыты на детях?!
