собою известное количество действительно обращавшейся монеты (денариев). Мало того, ценность счетной монеты, равняясь номинальной ценности монеты данного сорта (например, денария), была выше ценности действительной монеты (того же денария, обращавшегося в стране), многократно испорченной и вследствие этого понизившейся в содержании металла. Самое существование такой счетной, или нормальной, монеты являлось выражением укоренившегося в населении убеждения в неполноценности существующей в обращении монеты (пагамента); последнюю при платежах сводили к определенному количеству нормальной, или расчетной, монеты, действительно содержащей известное количество благородного металла.
Поэтому мы находим записи вроде такой: 212 ливров 18 су неполновесной монеты, которые равняются 106 ливрам 9 су чистой монеты (т.е. вдвое менее). Или встречаем записи в различных монетах – forte, moyenne, faible[34]; или же вычисление поступлений происходит в полноценных écu, которые, соответственно постепенному понижению ценности су французскими королями, в течение года приравниваются к 20, 30, 40, 50 и даже 80 су в одном и том же году[35]. Кредиторы казны и поставщики ее, конечно, вынуждены были принимать монету (новую монету местного чекана) по ее номинальной цене, но население старалось предотвратить печальные результаты фальсификации ее (в виде влияния на цены), принимая монету лишь по ее действительному содержанию, поэтому купцы совершали между собой договоры на старую более полновесную или на иностранную монету. И прочее население боролось со злоупотреблениями королей, исходя из определенного количества благородного металла в монете, не выполняя требования о доставке на монетный двор старой монеты для замены ее новой, менее полновесной, и пользуясь по-прежнему такой старой монетой. Но борьба эта была не всегда одинаково интенсивна и успешна; факты повышения и понижения цен, следующие за соответствующими изменениями в монете, свидетельствуют о том, что операции в области монетной регалии неоднократно оказывали влияние на хозяйственную жизнь, внося моменты неопределенности и неизвестности во всякие расчеты.
Хаотическое состояние денежного обращения, многочисленность обращавшихся на одном и том же рынке видов монеты, постоянная замена одних монет другими, плохая чеканка их, широкое распространение фальшивой монеты – все это вместе, в связи с требованием, чтобы платежи производились именно в данной монете, вызывало в Средние века существование особого промысла менял (саmbiatores, campsores от cambium – «мена») или «банкиров», bancherii, tabulanii (от слова banco или tabula – «стол, на котором лежали мешки с монетами»). Они занимались разменом монеты или покупкой монеты – как говорили в те времена, промыслом столь же сложным и трудным[36], как и доходным. Ибо меняла должен был обладать сведениями о том, сколько долей чистого серебра или золота содержала в себе всякая монета, которая ему вручалась; он узнавал это посредством взвешивания или просто на глаз, на основании продолжительной практики. Он должен был
Marca probati, fini, recti, aibi, puri argenti с одной стороны, и non probati, nigri argenti, с другой стороны (
В Мерзебурге, например, лот серебра в начале года приравнивался к 20 пфеннигам, с 1 мая до 24 августа – 48 пфеннигам (вследствие уменьшения содержания их по мере приближения к концу года).
«Он должен быть внимательным и аккуратным, работать день и ночь и постоянно, вести счета, чтобы у него все было в порядке» (Уццано, 1442 г.).
