всего желаю тебе смерти. Как не желаю тебе и любого наказания, но ты пересек черту, за которую никому нельзя заходить.
– Мы не станем убивать его, – сказала Эл’Ари. – Но впредь, чтобы тебя не слушались люди, мы превратим тебя в злую шутку над всем прекрасным. Никто больше тебе не поверит. Каждый, кто увидит тебя, признает в тебе врага своего и попытается убить. Это мое слово, и на правах старшей я говорю его.
Все, кроме Мал’Ра, подняли руки. В свои мысли они заточили всю злобу и обиду, весь тот гнев и отчаяние, на которые были способны. Их названный брат закричал. Его прекрасные мягкие глаза превратились в восемь маленьких красных точек; из боков вырвались четыре короткие руки и покрылись черным мехом. Кожа стала бледной, и даже волосы, оставшиеся ослепительно белыми, казались темнее. Теперь, изуродованный, он стал походить на огромного паука, злобно взирающего на весь мир.
– Иди, Мал’Ра, куда тебе вздумается, – сказала Эл’Ари.
– Я уйду, – ответил бог теней, и стало заметно, что даже его голос изменился. Он стал ниже, гуще и темнее. – Найду самую глубокую пещеру и поселюсь там, раз вы наградили меня таким обликом. Но помните! Я всегда буду где-то рядом, прятаться в тенях.
Мал’Ра сделал шаг назад и упал в тень, словно бы провалился под землю. А четыре новых бога остались в Святилище, раздумывая над тем, на что еще способен младший среди Пятерых и не совершили ли они ошибку, оставив ему жизнь.
Последняя русалка
Эта история известна среди фоморов как повесть о Лорэль, последней из русалок. Гномы-барды слагают о ней бесчисленные песни, дриады вспоминают ее в молитвах, склонившись перед деревьями, кентавры утверждают, что дух этой девы стал самой яркой звездой на небе. Но в этой истории важнее всего не сама русалка, а человек, что однажды пришел на побережье.
Эдот, самый известный мореход своего времени, знал, что русалок почти не осталось, но даже он не подозревал, что красавица, подплывшая к нему, была последней из них. Лорэль вынырнула из моря, озадаченно рассматривая мужчину на берегу. Тот сидел, опустив ноги в воду, и играл на лютне. Он пел. Пел нечто настолько прекрасное, что Лорэль даже позабыла о безопасности и рискнула подплыть поближе, чтобы расслышать слова. Эдот пел о девушке, что убежала из родного дома вслед за любимым.
– Я не знаю этой песни, – сказала Лорэль. Из воды она показала только свою голову, вмиг преобразившуюся. В море русалка напоминала рыбу, даже ее волосы таяли и превращались в плавники, но тут, на воздухе, она выглядела как обычная девушка.
– Ее не поют в этих краях, – ответил Эдот. – На севере не знают слов любви, но сам я с юга. Признаться, – моряк засмеялся, – ты первая русалка, что я встретил, хотя не схожу с корабля с самого детства. Ты не боишься меня?
– Нет. И да.
– Не бойся. Я не причиню тебе вреда.
– Один из моряков тоже так говорил, – сказала Лорэль и отплыла подальше. – Он убеждал, что пришел с миром, но теперь мой муж мертв, а я, осталась
