не любит.
– Почему же, по-своему любит, но этого не понимает.
– Придумываешь! Если кого любишь, с тем и спишь.
Поплескивая в стаканы винцо и водочку, пожевывая сервелатик, я излагал гостье теории о любви и ненависти между полами в нашей стране, именно в нашей, в которой чувствовал, размышлял, жил достаточно долго. Говорил об унижении государством человеческого достоинства, о том, что мужчина не в состоянии нормально обеспечивать семью, а женщина вынуждена быть мужеподобной…
Вот ей дались все эти высокие материи! Не знаю, в какой мере она меня слышала, скорее всего ни в какой, потому что продолжила свою мысль, как будто и не было моего долгого монолога:
– Если кого любишь, с тем и спишь!
– Ну-ну… Мысленно. Спина к спине. И в разных квартирах!
– Ты просто жлоб!
– А ты, надо подумать, сказочная принцесса!
– Не принцесса, но ты сам говорил только что, что женщина должна быть женщиной и нечего мужские дела на себя брать!
– Ну, это сказано вообще…
– А я тут у тебя – не вообще! Пригласи сюда мужика и беседуй с ним!
– Слушай, детка! Я тебя сюда за руку не вел…
– Еще б ты за руку вел! Если ты такой осторожный, то нечего было под фары лезть! Обошел бы нашу «тачку» стороной и спал бы себе спокойно…
Она разрыдалась. Картина была не из приятных: слезы, полосы косметики, испачканные тушью кулачки… Очень мощное оружие – слезы.
Я намочил полотенце, помог ей привести лицо в порядок. Облегченно вздыхая, на остаточном полувсхлипе сказала:
– А если это любовь с первого взгляда? Ты мне там показался под дождем таким мальчоночкой.
– Ничего-ничего, – продолжал я успокаивать, – первый взгляд прошел, с ним и любовь потихонечку отбыла восвояси. Давай-ка укладываться. У меня много завтра дел, надо рано встать.
– А-а… Как знаешь…
Уложил ее в каминной, а сам устроился на кухне и почти сразу же уснул.
Спустя какое-то время со словами «там я совсем околела» она залезла ко мне под одеяло. Подрагивала то ли от холода, то ли от похмелья, то ли это было нервное. Я замер, а она ворочалась, двигалась, прижималась короткими рывками, гладила мне грудь, живот.
– Ого! А я сначала подумала, что ты импотент.
– Импотент и есть. – Я крепко сжал ее кисть и медленно отвел от своего паха.
А в душе сумятица, мысль одна: если бы это была та, другая… ну и допустим, что это она и есть. Чуть было не опрокинул гостью на спину. Да что там врать! Опрокинул. Это было не тело, это был нежный огонь, кровь с молоком… что там еще… какие еще есть слова о таких соблазнительных телах?!
«А что будет завтра? Да! Как ты будешь завтра лгать и изворачиваться?» – то ли сам Бог послал эту мысль, то ли она всегда гнездилась где-то внутри меня.
В самое напряженное место вошла слабость. В тот же миг гостья резко повернулась и, уже лежа ко мне спиной, прошептала:
– Давай спать. Ничего не думай. Все равно ничего бы не вышло. Я бы тебя не пустила.
