Прости?
– Думаю, часы как механическое воплощение времени. В этом есть что-то… хронологическое.
– Теперь совсем не понимаю.
– Почему он появился именно сейчас?
– Сейчас?! Ну… сегодня День дурака, например. Джокер-перевёртыш, обманщик, игры в имитацию – это в его духе.
– Нет-нет, это всё не то. Должны быть более веские основания. Перерыв, и вот он снова выполз из тени. Что может происходить именно сейчас?
– А почему ты думаешь…
– Потому что он нам действительно указал на часы. Которые давно стоят и как конкретный механизм – бесполезны. Отсылка к… думаю, речь идёт о времени, как о чистой категории.
– Ванга…
– А в его случае – о хронологии. Ведь он серийник, кем бы себя ни мнил. Прости, что перебиваю, Сухов, я пообещала себе, что буду исправляться. И не бесить вас всех. И тебя не подставлять так больше. Но это только между нами.
– Глупость, ты… это…
– Насчёт бородатого домашнего животного потом поговорим.
Сухов улыбнулся:
– Хронология, говоришь… А что, в этом что-то есть, – допустил он. – Ведь опять же начал с «Пришло время поиграть».
– Именно. Почему пришло? – Ванга сделала акцент на последнем слове. – Хронос.
– Ты ведь не допускаешь, что он находился в фазе «сна», как все серийники?
– Нет, разумеется. Он атипичен, и больше мы на его «общую схему» не купимся. Но что-то происходит, и прямо сейчас. Что-то…
– Чему он не в состоянии противиться?
– Возможно. Но нет, это не точно… Его рациональная, рассудочная часть всё держит под контролем, но тот, условно говоря, другой, для обслуживания которого и существует рассудочная часть… Что-то сдвинулось, важное для него. И заставило его больной ум включиться. Что?
– Ты всё-таки говоришь о шизофрении.
– Лишь в известной степени. У меня нет компетенции ставить медицинские диагнозы, но, в определённой мере, все, кто ведут двойную жизнь, – шизофреники. Даже дети с их выдуманными друзьями. Но лишь в определённой мере.
– Я к тому, что шизофреник не стал бы нам подбрасывать эту твою идею с «часами»; для клинического случая этого всего не существует.
– Вернее с триггером, который мы должны распознать.
– Если, конечно, только одна личность не хочет избавиться от другой.
– Не усложняй.
– Да, шутка.
– Понимаешь, Сухов, у него всё под контролем. Но вот что-то происходит. Что-то послужило триггером, и теперь он требует, чтобы мы включились в игру. Для него это часть кайфа, он, как вампир, нуждается в нас. В этом его интерес. Без нас не получится: он не может проворачивать свои делишки в тишине.
– И все эти ютубы…
– Поэтому так и важен любой общественный резонанс, – подтвердила она. – Его кровь вампира – энергия информационных потоков.
– Ванга… Ну ты же всё-таки со мной говоришь. И так понятно.
– Ну,
