рыцари, и каждый отпил несколько глотков. Вино оказалось густым и сладким, совсем не таким, к какому Робер привык дома. Оно приятно щекотало небо и охлаждало горло.
– Поведай, брат Жан, – сказал брат Анри, – что же случилось в Святой Земле за те полтора года, что меня здесь не было?
– Нет уж! – толстый командор рассмеялся. – Первыми рассказывают гости! Что интересного в милой Франции, где я не был, дай Бог памяти, уже двадцать восемь лет? Как там моя родная Пикардия?
– Там мне тоже довелось побывать, – ответил брат Анри. – Год назад. Все там было спокойно. Под жесткой рукой Завоевателя [62] свары затихли.
– Не то что во дни моей молодости, – мечтательно протянул брат Жан. – Тогда каждый барон был сам себе хозяин и, клянусь Святым Крестом, мог грабить кого угодно! Чего еще?
– А ничего особенного. Филипп и Иоанн заключили перемирие после того как сенешаль Пуату, Эмери де Туар перешел на сторону Филиппа.
– Недаром говорят "вероломен, точно пуатевинец"! – усмехнулся командор. – И больше никаких новостей?
– Ну не считать же новостью, клянусь Святым Отремуаном, что в Оверни опять воюют! – де Лапалисс рассмеялся.
– Воистину так! – поддержал товарища брат Жан. – А у нас все по-прежнему. Король Амори, слава Господу, жив и здоров, скоро будем подыскивать ему невесту! Бальи королевства Жан д'Ибелен правит по прежнему. Бароны во главе с Рено Младшим из Сидона и Раулем Галилейским недовольны, но кто их послушает. Весной Малик аль-Адиль напал на графство Триполи, решил за что-то отомстить госпитальерам.
– И что?
– А ничего у него не вышло, – пожал пухлыми плечами командор Акры. – Обломал себе зубы о Крак де Шевалье [63] и убрался восвояси!
– А кто такой Аль-Адиль? – спросил Робер. – И почему христианские государи дозволяют ему нападать на свои владения?
– Малик Аль-Адиль – султан Вавилонии и Синайских земель, – ответил брат Анри. – Его армия насчитывает десятки тысяч всадников! Нападать на него – безумие! Гораздо выгоднее жить с ним в мире!
– Но разве возможен мир с неверными? – искренне изумился Робер. – С врагами веры Христовой?
Старшие рыцари обменялись понимающими улыбками.
– Когда я впервые прибыл сюда, – проговорил брат Жан, задумчиво почесывая подбородок, – то тоже думал похожим образом: пулены [64] – трусы, а мы сейчас соберемся, и всей силой ударим по сарацинам так, что дойдем до самого Багдада! Со всеми неверными мир заключить невозможно, ведь помимо Аль-Адиля есть Аз-Захир в Алеппо, Аль-Мансур в Хаме и множество мусульманских князьков поменьше. Воевать с ними со всеми гибельно. Даже король Людовик и император Конрад вместе [65] не смогли завоевать один Дамаск! А ведь у них была огромная армия! Поэтому нам приходится заключать мир с некоторыми неверными [66] и силой сдерживать других! Вы поняли меня, молодой рыцарь?
– Да, – кивнул Робер,
прозвище короля Филиппа II Французского, данное ему современниками
крупнейший замок госпитальеров в графстве Триполи
первоначально – название детей от смешанных браков пришельцев из Европы и местных, позднее – именование всех обитателей Святой Земли, имеющих европейские корни, эмигрантов и их потомков
второй крестовый поход, 1147-49 гг.
из-за подобной тактики, которую тамплиеры использовали с середины 12-го века, их часто считали предателями
