ставит ногу ему на грудь, глубже вгоняя ему в глотку железный наконечник копья. Из тумана появляется рыжебородый, посеревший, пьяный от крови человек. Он застает сакса врасплох – и опускает ему на спину боевой топор. Смотрит в сумерках на распростертого на земле исполина. «Не смей умирать, ублюдок, – произносит он. – Ты моя приманка».
За сумерками опускается тьма, человек превращается в витой ясень под усыпанным звездами небом. Под его ветвями курится алтарь, воздух наполнен фимиамом и зловонием крови. Кто-то тащит ее вперед; те же руки срывают с нее одежду и заставляют лечь на алтарь, раскинуть руки. Вот и жрец – седобородый и одноглазый, с железным кинжалом в занесенной руке. Он взывает ко Всеотцу, ему вторит дюжина голосов, и когда их зов достигает пика, жрец вонзает кинжал в ее обнаженную грудь. Она кричит…
…и отводит взгляд от предрекающих ее гибель глаз великана. Тот смеется – и хохот его похож на гром боевых барабанов, его оглушительные раскаты могли бы потрясти основание самих небес. Она стремглав бежит к неровному краю увитой корнями пропасти; и уже там спотыкается, когда очередной раскат смеха бьет ей под дых. Нога цепляет шишковатую ветвь, и несколько мгновений она балансирует над ужасающей бездной, раскинув руки в стороны и пытаясь нащупать ушедшую из-под ног почву. Она хочет вновь закричать, делает вдох… но срывается во тьму, не успев издать ни звука.
И звук находит ее сам. Словно соленые водоросли шлепают о борт, словно скрипят уключины; звук унимает дрожь в теле; ревут рога, воют волынки, их шум перемежается со скрежетом железа по кости. Глубоко внизу что-то прерывисто пульсирует, как огромное сердце, в такт отдаленному стуку барабана. Она вслушивается в переплетение звуков, свивающееся в песнь, в балладу о стали…
Гримнир очнулся,
злобный, не видел
рядом он недруга,
хитрого змея;
Головою потряс,
власы растрепались,
когда обнаружил
Наинна сына.
Сияньем холодным
блестят глаза Нали:
алчет отмстить
за братьев убитых;
под древом он прятался,
сил набираясь,
зубами скрипел,
преисполненный яда.
Речи Нали:
«Внимай, Балегиров сын,
вот он я, Нали,
не немощный карлик;
лживы слова твои,
скоро узнаешь,
что и тебя они
плакать заставят».
Речи Гримнира:
«Храбр ты в тенях,
выродок Наинна,
Нали Древесный сучок!
Выйди на битву,
коль не страшишься,
тебе пропою
погребальную песнь!»
Бурею взвились
в яростной схватке,
словно два змея,
у Мидгарда врат;
Нотта убийца,
Гримнир злокозненный,
на семя Имира
направил свой меч.
В его рукояти
коварная
