встретимся завтра у менгира возле Кэлауокана. Знаешь, где это?
– Я проходил этот данж. Тебе-то он зачем?
– Одна из целей квеста. Единственная, местоположение которой мне точно известно. Ну, а дальше… Я так понял, наши квесты пересекаются в племени Серого тумана. И у обоих одна и та же загвоздка.
– Анаана.
– Вот именно. Может быть, у тебя уже и идеи есть, где ее искать?
– Может быть, – уклончиво ответил целитель.
– Ну, может, и я чего-нибудь придумаю, – усмехнулся я.
Свои козыри я ему тоже пока открывать не собирался. Пусть он пока не сделал мне ничего плохого, даже наоборот, все же не стоит забывать, что он не просто одинокий странник. Красный легион – серьезная сила. Куда серьезнее, чем просто гильдия игроков, раз уж их даже Молчун не может контролировать. Надо для начала понять, в чем их интерес.
– Спасибо тебе за все, Вульф, – протянул я руку, давая понять, что разговор окончен.
– До завтра, – кивнул он и, перехватив свой посох, ответил на рукопожатие.
Подходящее место у Красной скалы я нашел почти сразу. Вокруг монолита высотой с пятиэтажный дом была вытоптана широкая тропа, в которую, как ручейки в полноводную реку, впадали тропки поменьше. Но сидеть прямо там было бы неудобно – мимо постоянно сновали дау, занимающиеся приготовлениями к вечернему ритуалу. Однако чуть в стороне от самого камня обнаружилось крохотное пустующее возвышение, будто специально созданное для медитаций. По сути, это был просто округлый наполовину вросший в землю валун, разместиться на котором можно было только одному. Но именно для моих целей он подходил идеально. И главное – сами дау на него не претендовали и, кажется, даже обходили стороной.
Когда я расположился на нем, скрестив ноги, и окинул взглядом громаду потрескавшегося, как старый кирпич, камня, меня вдруг проняло. Даже мурашки по спине побежали. Я вдруг понял, что, если легенды ксилаев не врут, и древний пастырь их народа когда-то и правда проповедовал на этом месте, то сидел он ровно там, где сейчас сижу я. Потому что именно с этого ракурса бесформенная глыба Красной скалы обретает величественные очертания. Будто грубо вытесанное из непослушного материала лицо, всматривающееся в небо провалами глазниц.
Я достал полагающиеся для инициации пять жемчужин чистой Ци и просто держал их на раскрытой ладони, прислушиваясь к ощущениям.
Маленькие гладкие шарики, поначалу почти неощутимые, быстро стали тяжелыми, будто свинцовые пули, а затем начали растворяться в воздухе, исходя густыми струями тумана. Я прикрыл глаза, вслушиваясь в доносящиеся издалека, будто из другой реальности, отголоски музыки. Незатейливые трели простенькой хрипловатой флейты, словно бы вырезанной из первого попавшегося стебля тростника, и гулкие, как удары копыт, барабаны. Еще немного – и, кажется, земля подо мной начала подрагивать в такт биению сердца.
Не знаю точно, что заставило меня открыть глаза. Кажется, короткое ощущение полета – будто лифт под ногами дернулся, приходя
