не смогли, у Дашуни зубки режутся, температурит немного, капризничает. Вы с папой завтра приезжайте к нам, все расскажете, как там у Никиты.
Поговорив с Ириной еще несколько минут, Анна вошла в спальню. Михаил спал полулежа перед включенным телевизором. Анна тихонько сняла с мужа сползшие очки, убрала из рук газету, поправила одеяло, погасила настольную лампу, телевизор и тоже легла.
Часы на комоде тихонько щелкнули, сменив дату. Нелёгкий день остался в прошлом, начался отсчет нового дня.
Рассказы
Пусть я с Вами совсем не знаком…
Февраль в том послевоенном году выдался на редкость холодный и снежный. Южный город, обычно шумный и многолюдный, притих, укутанный метелью. Замерзшие горожане торопились по домам. Было около восьми часов вечера, но переулок был уже пуст. Дворники не успевали расчищать дороги, и транспорт по заснеженным улицам ходил плохо. Порывы ветра раскачивали фонарь на столбе рядом с трамвайной остановкой. Пятно света выхватывало то угол закрытого табачного киоска и закутанную в шаль женскую фигуру, то дерево с жалобно заломленными ветвями и высокого военного. Его низко надвинутая шапка-ушанка была завязана под подбородком, лица почти не было видно. Обе продрогшие фигуры топтались на остановке довольно долго, вглядываясь в ближний перекресток в надежде увидеть свет трамвая.
Валентина совсем продрогла в стареньком пальто, слишком легком для такой погоды, даже шаль не спасала. Настроение у девушки было хуже некуда. Ее первый рабочий день после окончания бухгалтерских курсов не задался с самого утра. Редкие трамваи шли переполненными, и Валентине удалось влезть только в третий по счету, поэтому на работу она опоздала. Контора, куда ее распределили, занимала старое двухэтажное здание. Обшарпанные стены, скрипучие, давно некрашеные полы подействовали на Валентину угнетающе. Бухгалтерия располагалась в тесной, заставленной письменными столами неуютной комнате. Вдоль стен тянулись разномастные шкафы, забитые папками и кипами бумаг. Два голых окна с парой чахлых цветочков, в дальнем углу на тумбочке электроплитка с чайником и несколько чашек. Валя подумала, что здесь ей предстоит находиться ежедневно, неделя за неделей, месяц за месяцем. На душе стало тоскливо.
Четыре пожилых женщины, обложившись толстыми папками и ведомостями, проворно щелкали костяшками счет. Вале, в ее девятнадцать лет, все женщины старше тридцати казались старушками. К новому человеку никто особого интереса не проявил, за исключением главбуха, похожей на завуча школы, которую Валентина окончила полтора года назад.
– Это вы к нам по распределению? Что же вы опаздываете, милочка? У нас так не принято.
Она не стала слушать Валины оправдания, перебила ее:
– Еще одно опоздание, и будете иметь крупные неприятности. Мы все ездим городским транспортом. Выходите с запасом времени. Давайте сюда ваши документы. Ваше рабочее место будет вон там, – начальница указала карандашом на видавший виды письменный стол около окна.
