Другое дело враги, их бывает немало, как открытых, так и скрытых.
Всю сознательную жизнь он жил в наглухо запертом для посторонних собственном мирке. Из дома выходил, лишь когда требовало дело, редко посещал сборища однополчан, не делал визитов (игнорировал даже, ссылаясь на занятость, приглашения великих князей Дома Романовых), отчего пополз слух о слабом здоровье нового руководителя РОВС. Когда обнародовал приказ о восшествии на «престол», многие русские в Париже недоумевали:
– Как мог решиться принять столь ответственный пост при своей осторожности, граничащей с трусостью? В его годы давно пора на покой, в отставку, а он взвалил на плечи непосильный груз! Может быть, все объясняется чрезмерным властолюбием?
Сомневающиеся в работоспособности, организаторском таланте Миллера вскоре с удивлением отметили, что генерал, как ни странно, бодр, не болеет, обладает ясным умом, хорошей памятью, упорством, умеет добиваться выполнения приказов, не терпит разгильдяйства, наушничества. Продолжало смущать лишь, что слишком поспешно заменил Кутепова, когда судьба генерала еще неизвестна.
– Рано списал Александра Павловича из наших рядов, преждевременно похоронил. Труп-то не найден, если на самом деле пленен, то может вырваться на свободу.
– В прошлом Миллер не проявил себя ни в ставке главковерха, ни на посту военного губернатора, ни на дипломатическом поприще.
– Без сомнений, ему кто-то протежирует.
– Даю на отсечение правую руку, что заставят уйти в отставку!
Действительно, Миллер не участвовал в более или менее серьезных сражениях, тем более не одержал ни единой победы на поле брани, имел прозвище «Рассуждающий», на Севере бросил в беде вверенную ему армию. Твердость характера проявил лишь однажды: выведенный из себя бесцеремонным репортером, вызвал нахала на дуэль, но от поединка уклонился.
Скоблин пожаловался жене:
– Имеется немало других, более достойных генералов, с кем бы РОВС быстро окреп, завоевал авторитет у членов правительства приютившей нас Франции. Миллер – серая мышка, а таковые, как правило, недоверчивы, трусливы. Будет крайне сложно подступиться к нему, влезть в доверие, что удалось с Кутеповым.
– Из серой мышки может со временем вырасти крыса, – ответила Плевицкая. – С этой мышкой Центр еще хлебнет горя, мышь покажет зубки.
Удивляя штабистов, Миллер проводил на службе по двенадцать-пятнадцать часов. Знакомился с документами, сводками, рапортами, жалобами, проводил совещания, инспектировал подразделения, даже съездил в ряд стран, где большую часть времени потратил на встречи с коронованными особами. По возвращении подписал приказ об исключении со службы ряда офицеров, обвинив их в бездеятельности, пьянстве, казнокрадстве, участии в сомнительных финансовых махинациях. Подобной прыти от начальника никто не ожидал, и о Миллере вновь заговорили.
– Желает во что
