чтобы я заплакала? Мне страшно вспоминать те дни.
– Говорю тебе, не получилось! По многим причинам. – И достал из кейса пёструю какую-то коробочку. – Духи, «Улыбка фрески» называются.
– Ты ничего не перепутал? Может, «Ухмылка фрески»? Я такими духами не пользуюсь.
– Что, мы так и будем на чужих глазах препираться? Пойдём в «Огонёк», у меня всё-таки день рождения.
– Дома не отмечаешь?
– Какой там дом? Сплошной разор! Пойдём!
Мы вышли на улицу и двинулись вверх по Краснознаменской. Василий всё пытался впихнуть мне в руки коробочку с духами. Я её отталкивала. В результате впихиваний и отталкивания «Улыбка фрески» полетела на тротуар, в мешанину остаточного снега и весенней воды. Мы оба замерли, не зная, что делать дальше: пнуть ли коробку ногой, поднять ли, просто ли переступить? В другой ситуации и с другим человеком я бы так и поступила, но это был его подарок. Его!
– Подними, пожалуйста, – попросил он. – Иначе ты опять начнёшь отпихиваться.
И я подняла духи, с любопытством посмотрела на рисунок. Фреска и в самом деле улыбалась.
Официантка в кафе приветливо спросила:
– Шампанское и закусить?
– Две бутылки, – уточнил Василий.
Я поздравила его с тридцатичетырёхлетием, и мы выпили. Достала кольцо, положила на стол.
– Вот, возьми.
– Не надо, пусть оно будет у тебя.
– В качестве какого символа? Залог под честное слово? Какие теперь могут быть между нами честные слова? Говорят, вы ремонт начали?
– Начали. Если квартиру разменивать, нужно приводить её в божеский вид. Я сейчас мало чего понимаю в своей жизни. Всё идёт чертополохом и ни к чему хорошему не приведёт.
– Но кольцо всё-таки забери.
И начала бедная золотинка ездить, позванивая, по столу: туда-обратно, туда-обратно…
Официантки тревожно наблюдали за нами. Не выдержав напряжения, я заплакала. Василий смотрел на меня особым своим взглядом: мягко, сострадательно, без капли отчуждения…
Поздно вечером мы подошли к писательскому Дому, позвонили. Открыла заспанная ночная дежурная, Зинаида Филипповна, по-моему, ворчливо, но впустила нас, разрешила переночевать на диване в кабинете Шейнина. Не раздеваясь легли спать, сунув под головы подшивки старых газет. На душе было муторно, но расстаться мы не могли.
Было совсем рано, когда нас разбудили и от греха подальше выпроводили на улицу.
– Я тебе так ничего и не подарила. Все подарки дома.
– Приеду – заберу!
– Когда?
– Скоро!
Земляника для Василия
Год 1982-й. Июнь.
И снова собираю Василия на сенокос. Он снова почти постоянно живёт у меня в Волжском. Лето мне предстоит горячее: подремонтировать кухню, сшить новые занавески, съездить на родину. Отец с крёстной меня заждались, и я соскучилась. А тут ещё новая программа чтения на лето, продиктованная
