теории относительности Эйнштейна, которая описывает гравитацию как искривления пространства и времени по энергии и материи.
– Стивен Хокинг подтвердил свою давнюю гипотезу, – говорит мама. – Путешествия во времени невозможны.
– Но он мог и ошибаться! – с энтузиазмом спорю я. – Чрезвычайное мощное гравитационное поле, образованное, допустим, вращающейся черной дырой, может деформировать материю так, что пространство будет искривлено наизнанку. Это создало бы замкнутую времениподобную кривую – цикл, который фактически будет являться путешествием во времени.
– Хокинг и многие физики считают замкнутую времениподобную кривую абсурдной.
– Да, да, – фыркаю я. – Потому что путешествия во времени любого микроскопического объекта создают парадоксы, которые ломают причинно-следственную связь. А ты разве не помнишь «парадокс убитого дедушки» с точки зрения квантовой механики?
Мама поднимает руки.
– Я не стану с тобой спорить. Ни в коем случае. Во-первых, это затянется. Во-вторых, тебя понесет так, что пойдет пена изо рта.
Мы смеемся. Затем мама протягивает руку и гладит меня по щеке.
– Ты такой умный, Энтони.
– Вовсе нет, – отмахиваюсь я. – Папа все еще злится на меня из-за Ванкувера, да?
Мы с отцом больше об этом не говорили. Я не подал заявку в технологический институт Британской Колумбии и даже в колледж Дугласа, и он об этом знает.
– Нет, милый, – отвечает мама. – Ты же знаешь своего отца. Он жуткий педант и не любит, когда планы меняются. В любом случае, он не злится. Не волнуйся об этом. Это твоя жизнь, ты уже достаточно взрослый, чтобы решать самому, верно? – Она подталкивает меня плечом.
Слова крутые. Надеюсь, так оно и есть.
Я вздергиваю подбородок.
– Конечно, я взрослый.
Мама прыскает в ладонь.
Вернувшись домой, мы сразу же идем на кухню.
– Закажем пиццу? – предлагает мама.
Я смотрю на ее усталое лицо.
– Могу разогреть замороженную лазанью и приготовить салат.
Мама с благодарностью смотрит на меня, затем подходит ближе и кладет руки на мои плечи. Мы почти одного роста.
– Ты замечательный, Энтони. Правда.
Вау, похоже, она серьезно.
– Да, ладно, мам, мне не сложно. Это всего лишь ужин.
Она идет к лестнице мимо обеденного стола.
– Нет, ты очень хороший человек.
Все матери так думают про своих детей. Правда в том, что это не так. Мои ошибки превратили меня в не самого лучшего человека. Это угнетает.
Я отворачиваюсь к стойке, избегая ее взгляда. Она все еще не поднимается наверх.
– Какое сегодня число? – внезапно интересуется она.
Я все еще не поворачиваюсь.
– Восемнадцатое февраля.
– Боже мой, – вздыхает мама. – Уже конец зимы. Мы даже не заметили, как прошел год с тех пор, как мы сюда переехали. И.. ох, у Эйвери и Ноэля был день рождения, верно?
