соцветий. Кадрами ускоренной киносъемки по лицам беглецов замелькали тени; джип ворвался в лес, распугивая лесных обитателей грохотом и вонью перегретого металла. Яркое небо решетчато загородили кроны деревьев. Все звуки остались позади, теперь только надрывный рокот мотора сопровождал беглецов, петлял среди толстых мшистых стволов и тряс ветви диких кустов вдоль дороги.
“Дорога” – это, конечно, сильно сказано, скорее уж – две извилистые колеи с редкими пучками травы между ними, сплошь колдобины, лужи и выбоины, болотистый лес с обеих сторон сжимает узкую стезю, тянет к ездокам корявые разлапистые ветви, сует под колеса неожиданно вылезшие из земли корни…
Протрясясь километр на максимально возможной для такой дороги скорости, Михаил резко съехал на обочину, заглушил мотор и, сорвав с макушки зеленую кепку, несколько раз остервенело стегнул ею руль. Потом обернулся к соотечественникам, открыл рот… и ничего не сказал. Не смог. В его широко распахнутых светлых глазах по-прежнему плясали черти, лицо блестело от пота.
Тишина навалилась на них, как гигантское пуховое одеяло. Аж в ушах зазвенело.
Пассажиры на заднем сиденье заворочались, выбираясь из кучи-малы. Борисыч опустил автомат между ног и с силой потер ладонью лоб.
– Неужели ушли? – неизвестно у кого поинтересовался Алексей, обернувшись назад.
Вова с вытаращенными глазами на зеленом лице перегнулся через борт и издал характерный звук. Но опорожнить желудок не получилось, потому как было нечем.
– Щас тебе – “ушли”, – прохрипел Михаил, снова водрузил кепку на голову и зло отхаркнул за борт джипа. – Вот же хрень какая! Что у них, одна-единственная тачка в гараже, что ли?
– Там самолет был, самолет, вы видели? – подала голос Люба. Голос у нее был тихим и бесцветным.
– Верно, жужжало что-то такое в небе, – согласился Алексей. Никого за кормой не углядел и снова повернулся вперед.
Вова попытался вторично, едва не выворачиваясь наизнанку, но опять безрезультатно. Тогда он измученно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
– Растрясло, болезного, – вздохнул Борисыч. Непонятно было, серьезно он говорит или издевается.
– Да, пожрать бы не мешало, – согласился Алексей, подобрал с пола магазин, вставил в автомат. Передернул затвор. – Ну, партизаны, ваши предложения? – Клацанье затвора получилось неприятно громким. – Все живы? Никого не зацепило? Тань, ты чего там? Вылезай. Кино закончилось.
Из-под сиденья выбралась Татьяна, сердито ткнула в бок Вовика, сгоняя с места, обалдело фыркнула и огляделась.
– До сих пор перед глазами все прыгает… – Глупо хихикнула: – Ниче денек выдался, а?..
Вовик нехотя подвинулся, не поднимая век, вжался в угол. И вдруг оглушительно икнул. Прижал ладонь ко рту.
– Неплохо водишь, – похвалил водителя Борисыч. – В “Формуле один” участвовал?
– Участвовал, – криво усмехнулся Михаил. – Лет
