style="font-size:15px;"> – Алексей!
Ельцов еще раз посмотрел на Самсонова и только тут удосужился узнать его:
– А, Самсонов. – Его взгляд скользнул по мне, от аккуратно уложенной прически до туфель (их я переодела!). – А… кто это с вами?
Я принялась в свою очередь рассматривать человека, ради которого мне предстояло расследовать убийство.
Обвиняемый в убийстве Татьяны Таннер был довольно хрупкого телосложения, почти астенического, светловолосый. Черты лица тонкие, довольно красивые. Привлекали внимание и темные, глубоко посаженные глаза, аристократически тонкие запястья и точеные гибкие пальцы, длинные и подвижные, как у пианиста-виртуоза.
Ельцов не выглядел на свои годы. Скорее всего он напоминал сейчас испуганного семнадцатилетнего паренька-«ботаника», незаслуженно обвиненного в хроническом непосещении семинаров и лекций.
Застывшие черты и тотальный испуг, сковавший все тело Ельцова, не могли, однако, совершенно уничтожить признаков одухотворенности в его облике. Той особой эффектности, артистизма, благодаря чему даже некрасивый человек может быть обольстительным.
Но сейчас все это лишь угадывалось в Ельцове за блеклым равнодушием ко всему на свете. Что ж, можно понять человека, которого накануне свадьбы арестовывают по обвинению в страшном преступлении. Прямо как у графа Монте-Кристо, тогда еще Эдмона Дантеса! А что, я думаю, этот Алексей хорошо сыграл бы Дантеса.
– А вы кто? – спросил он у меня.
– Мое имя Мария.
И только когда я сказала ему о том, что я из частного детективного агентства и что его, Алексея, матушка наняла меня для расследования его дела, взгляд Алексея несколько оживился.
– Вот сколько за меня-то, – тихо проговорил он. – Мамаша расстаралась. Лучше бы она раньше так из кожи лезла, когда мне позарез нужно было, когда у меня денег ни копейки и вообще жуть…
Голос его тоже звучал блекло и невыразительно. Впрочем, какого-нибудь Брюса Уиллиса или Джека Николсона – в такие условия, посмотрела бы я…
– Значит, начнем, Алексей, – сказала я. – Я хотела бы верить, что ты невиновен. Мне сказали, что ты не способен на убийство. Все это слова, конечно. Но ты вызываешь у меня симпатию. Ты мне нравишься. Вот что, Ельцов. Я хотела бы от тебя самого услышать, что произошло в тот вечер в доме Татьяны Оттобальдовны Таннер. Спокойно, только не волнуясь, без срывов.
Линия его плеч изломилась.
– Но…
– Ну давай же, не тушуйся, – подбодрил его Самсонов. – Как мне… еще раз.
Алексей кашлянул и заговорил:
– Я пришел к ней приблизительно в шесть часов вечера. Я к ней часто после работы заходил. Мы выпили чаю с медом, у меня была простуда, а потом мы перешли в бильярдную. У нее целая комната под бильярд, она вообще любила играть, но только в «американку», правда. Русские столы казались ей слишком просторными, громоздкими.
Я кивнула,
