перед ними огромной темной массой. Слегка накрапывал дождь. Русакову впервые приходилось принимать участие в такой операции, и она увлекала его.
На опушке их встретили прибывшие ранее заместитель генерала по управлению безопасности и председатель ближайшего райисполкома. Генерал Бондаренко проинструктировал собравшихся. Была дана команда зажечь факелы, и мгновенно вспыхнула нескончаемая линия огней.
По новой команде цепи пришли в движение, факелы мелькнули среди деревьев и, разгоняя темноту, двинулись в глубь леса.
Русаков шел рядом с полковником Соколовым. Вместе с группой солдат и колхозников им предстояло пройти через топь к пересекающей лес речке, выйти к месту, которое местные жители зовут Вороньим островом, и тщательно обследовать его.
Полковник приказал внимательно осматривать все канавы, лощины, густые кроны деревьев.
– Они должны были спуститься где-то тут, в отведенном нам секторе, – сказал Соколов.
– Почему? – спросил его Русаков.
– В свое время мне пришлось основательно изучить Большой Гай, – ответил полковник, – и если бы мне предстояло быть сброшенным здесь, то я постарался бы приземлиться именно на этом участке. Тут кругом трясина – «Гнилая топь», а рядом, у самого Вороньего острова, – речка. А вы знаете, что значит речка для любого заброшенного в наш тыл врага.
Русаков понимал, конечно, какое значение для врага имела речка – по воде он мог скрыться бесследно.
– Так вот, – продолжал полковник Соколов. – Надо думать, что речку эту вражеские парашютисты имели в виду, еще находясь за кордоном.
По голосу полковника Русаков почувствовал, что тот усмехнулся – стало быть, в поимке вражеских парашютистов он был уверен.
– Но в таком случае их наверняка уже нет здесь, – заметил Русаков. – Ведь с момента приземления диверсантов до того, когда Большой Гай был нами оцеплен, прошло довольно много времени. Вряд ли они сидели тут и дожидались, пока мы явимся.
– Конечно, – ответил Соколов. – Генерал учел это и уже принял кое-какие меры. Но лес прочесать все-таки надо.
С этим Русаков не мог не согласиться. «Раз над Большим Гаем сброшены парашютисты, то необходимо обыскать его вдоль и поперек: мы ведь не знаем, с какими заданиями заброшены к нам вражеские лазутчики», – размышлял он.
Начало рассветать. Соколов со своими людьми упорно продвигался к Вороньему острову.
– Теперь надо бы идти осторожнее, – сказал молодой парень, местный колхозник. – Тут вот, товарищ полковник, и начинается «Гнилая топь».
«Гнилая топь». Вековые замшелые коряги, густые папоротники, воздух, пропитанный болотными испарениями…
Где-то прокричала вспугнутая выпь, и опять стало тихо. Люди продолжали идти вперед. Вернее, они теперь не шли, а прыгали с кочки на кочку, с коряги на корягу: впереди проводник, молодой колхозник, за ним полковник, капитан Русаков и все остальные. Остановиться нельзя, да и негде.
Это был на редкость утомительный
