быть, господин хочет отведать сладкого?
Ее отец оглянулся, лицо потемнело, и он сказал непривычно резко для такого согнутого жизнью человека:
– Асандра, немедленно иди домой!
Она взглянула на меня с вопросом в глазах, взгляд теплый и ласковый, я отчетливо ощутил, как могу взять ее за податливые плечи и притянуть к себе, упиваясь ее чистотой, молодостью и сладостью ее горячего тела, что ждет меня, как раскрывающаяся мне навстречу устрица с ее нежной плотью внутри.
Я взял горсть ягод, взамен бросил в лукошко золотую монету, услышал потрясенный вздох отца, а его дочь лишь ласково и обещающе улыбнулась, заверяя взглядом, что она так жаждет оказаться в моих руках и ощутить на себе тяжесть моего ждущего тела сильного и свирепого самца.
– Очень сладко, – сказал я. – Иди домой, как отец велит, а я пока поговорю с ним.
Она ласково улыбнулась мне и пошла к крыльцу. Зад ее широк и вздернут, а под тонким подолом чувствуются сильные полные ноги.
Отец вздохнул, лицо несчастное, смотрит в землю и постоянно вздыхает.
– Старшая такая же? – спросил я.
Он вздрогнул, судорожно кивнул.
– Да, Асандра всего на год моложе… Вы что-то хотите, господин?
– Трудновато тебе с ними? – спросил я. – Нет-нет, я не собираюсь приглашать ее в замок, Боже сохрани!.. Она слишком, как ты понимаешь. Старайся ее держать подальше от мужчин.
Он коротко и недоверчиво зыркнул на меня.
– Да как ее уберечь?
– Поскорее выдай замуж, – посоветовал я. – Она уже вполне, сам видишь. Пусть муж с нею мучается, а у тебя останутся еще три таких же… наверное, таких же. Это они в твою жену пошли? Кстати, где она?
Он ответил угрюмо:
– Она не выходит на улицу. Домашней работы много! Накормить девять человек, постирать, спрясть… а во дворе я справляюсь, девчонки помогают.
– Асадель до замужества надо оставить дома, – посоветовал я, – не просто дома, а в доме! Пусть матери помогает, той одной уже трудно. Ну, ты меня понял.
Он вздрогнул, на меня посмотрел со страхом и надеждой.
– Да, понял… Спасибо, господин!
– Не за что, – ответил я и повернул коня.
– Есть за что, – ответил он неожиданно. – Вы же все поняли?
– Ничего я не понял, – заверил я, – но на улицу и в сад больше не выпускай. А то она будет еще быстрее… взрослеть.
Зайчик пошел между домами вскачь, я корил себя, что так и не сказал о гибели его старшей дочери, но горечь потери у него скрасится тем, что осталось еще четыре, а это совсем не то, когда теряешь одну-единственную, тогда уже все, остаешься в самом деле одинок. К счастью, эти жуткие и просто кошмарные времена наступят не скоро.
Некоторые кусочки мозаики постепенно становились на место, проявляя дотоле скрытую картинку. Аладель, старшая сестра, попала в замок служанкой… кстати, как она попала?.. ладно, сейчас
