тогда уже прочёл. Тогда это было очень мало, а сегодня та молодёжь, с которой я общаюсь, либо смотрит на меня как на уникального человека, либо тихонько думает, что старик привирает. Но тогда это было так мало, что мои друзья смеялись что я писатель, но не читатель.
Но страниц пятнадцать Пятикнижия я прочёл.
Книга, как книга. Религии я, конечно в ней никакой не обнаружил. Словом «Бог» можно назвать всё что угодно.
Я материалист, но….Например,янедоволен, когда мне дорогу переходит кошка, когда я вынужден вернуться, возвращаясь я смотрю в зеркало, перед дальней дорогой я на минутку сажусь, плюю через левое плечо и расставаясь с близкими желаю им «Ни пуха, ни пера», а когда желают мне, посылаю к чёрту. Я встречаю новый год ёлочкой и шампанским, а Голову Года (еврейский новый год) – 21 Элула, поеданием головы рыбы и яблоком с мёдом. На Пасху варю крашенки, а на Песах ем мацу. На масленицу пеку (пока) и ем блины, а 9 мая иду гулять, одев на грудь георгиевскую ленту.
Можно ли меня назвать религиозным или хотя бы верующим?
Нет.
Можно ли назвать древних русичей религиозными или даже язычниками?
Нет.
То, что древние русичи персонифицировали силы природы давая им имена, не говорит ни о религиозности, ни о вере. Они не придумывали ни Солнце, ни гром, ни дождь, и т.д. Всё это было. В это не нужно было верить.
Вот такую же картину я обнаружил прочтя первые главы Торы, не сильно тогда об этом задумавшись. Ну, всё правильно. Как тогда видели мир, так и написали.
И так было до 1989 года, когда я, администратор школы еврейской традиции Днепропетровска, вместе с лидерами еврейской общины города, отправился на дарование Торы. Обряд проходил в Москве.
Поучаствовав в обряде, поздним вечером, нас отправили переночевать в ешиву Кунцево.
Ешива, это такая еврейская религиозная школа для старших. Обычная школа, это Хедер, и переводиться как комната. А ешива, это как собрание.
Но когда мы всем скотом пришли в эту ешиву, стало ясно, что ночевать негде. Было два зала и стулья. Мы как-то, еле-еле разместились, и тут пришёл мальчик в форме ешиботника и сказал, что так нельзя.
Как нельзя?
Нельзя чтобы женщины спали с чужими (в смысле не мужьями) мужчинами в одной комнате. То, что эта комната зал, дела не меняло.
Но женщин среди нас было процентов десять.
И вот вся масса мужчин, стала размещаться в одном зале.
Мне досталось два стула, и разместив их рядом с каким-то шкафом, я попытался уснуть.
Но только я стал засыпать, и возможно даже задремал, ко мне подошёл мальчик в мундире ешиботника и сказал, что здесь спать нельзя.
Я, заспанными обалдевшими глазами оглядел площадь зала и понял, что места поставить мои два стула, уже не существовало.
– А почему нельзя? – Спросил я
– Это аронсефер Тора.
Арон сефер Тора, это шкаф, где храниться свиток Торы.
Тут наш разговор прервал мужчина в чёрном лапсердаке и такой же шляпе как у парня. Потом я узнал, что это был раввин Пинхас Полонский.
– Ты видишь тут другое место, где он мог бы спать? – Спросил Пинхас у ешиботника.
Тот оглядел зал.
– В городе, где есть евреи, еврей не может спать на улице. Это важнее. – Сказал Пинхас парню и тот оставил меня в покое.
Я опять улёгся и попытался уснуть. Возможно я даже вздремнул, но спать на двух стульях тяжело. И я бросил эти бесплодные попытки и вышел в свежий московский рассвет. Уже начало светать.
И тут до меня дошло:
Тора, рядом со шкафом свитка,которой мне начинали сниться какие-то сны, написана языком. Просто языком. Ничего мистического в нём нет. А язык состоит из слов. А слово сказанное, есть ложь. Ложь, потому что абстракция. Можно только приблизиться к существу. Но говоря абстракциями никогда существа полностью не выскажешь.
И тут до меня дошло, что такое Тора. Тора древним мудрецом была адресована ни кому-то, а лично мне. Мне имеющему свой, отдельный взгляд на происхождение вселенной и теорию эволюции организмов. Ключ нашёл свой замок. И замок открылся.
На меня накатили откровения этих прочитанных мной страниц. Конечно я уже не спал.
Введение
Уважаемый читатель!
В книге: «Пятикнижие -Тора без мистики -Любопытные концепции естествознания и не только» я постараюсь избежать любого ненаучного подхода, однако показывая (или стараясь показать) многие сегодняшние научные представления, как псевдонаучные.
