время, а сама и не думает со мной откровенничать? Я позвонил еще. Бесполезно.
– Валентина Петровна! – в моем громком голосе слышалось непреклонное желание проникнуть через все преграды. – Открывайте! Какую игру вы затеяли?
Вспоминая этот эпизод, я всегда думал о том, что мысли о беде, возможно, случившейся с хозяйкой, не приходили в голову. Они появились тогда, когда мое плечо сильнее нажало на крепкую дверь, и она неожиданно открылась. Я задрожал всем телом. Так же случилось и в Южноморске при посещении квартиры Варнакова. Но неужели и здесь… Осторожно ступая, я зашел в коридор. Красная ковровая дорожка вела в гостиную.
– Валентина Петровна? Вы здесь?
В гостиной было тихо. Директор детского дома лежала на кожаном диване. Мне не требовался доктор, чтобы констатировать смерть. Живые так не выглядят. Полы домашнего халата распахнулись, обнажая стройные для женщины в возрасте ноги. Тонкую шею плотно охватывала бельевая веревка, впившаяся в кожу. Посиневшее лицо убитой выражало страдание.
Я попятился, тяжело дыша. Такого оборота дела никто не ожидал. Следовало оповестить милицию. Бесшумный лифт снова понес меня, на этот раз вниз.
– Так быстро, милок? – спросила добросердечная бабушка, когда я вышел из подъезда.
Вот черт! Теперь она сообщит мои приметы, и оперативники начнут погоню вовсе не за убийцей.
Стараясь не смотреть в ее сторону, я быстро ответил:
– Да. Спасибо.
– У тебя тут небось подружка?
– Да, – я уже бежал из двора, подгоняемый страхом. Машина, стоявшая недалеко, покорно приняла в свои объятья мое потное тело и рванула прочь, унося меня подальше от этого страшного места. Я не сразу заметил, как следом поехал старенький красный «Опель».
Честно признаться, сыщик из меня пока не получался. Преследовавшую меня машину я засек только через два квартала, и зубы отбили барабанную дробь. «Девятка», старавшаяся уйти от преследования, колесила между домами, но «Опель» не отставал. Когда я притормозил у аптеки, красная машина тоже остановилась. Да. Это была самая настоящая слежка, причем топорная. Впрочем, это и успокаивало. Пока меня предупреждали, что кому-то известно о моем расследовании и этот кто-то не хочет, чтобы я это расследование продолжал. Если они убедятся, что я не сверну с пути, они меня уберут. От этой мысли мне не стало страшнее даже тогда, когда я решил идти намеченным курсом. Кто бы ни были эти убийцы, они не дали возможности вести нормальную жизнь двум и так обездоленным детям – и это вызывало глухое раздражение. Не дождутся! Я прошел мимо «Опеля», всем своим видом демонстрируя олимпийское спокойствие. Сквозь тонированные стекла лица водителя не было видно. Ну и черт с ним! А вот номер мне обязательно удалось бы запомнить, если бы в лучших традициях детективного жанра его не заляпали грязью. Возле аптеки находился таксофон, и именно оттуда я сообщил в милицию о трупе в элитной девятиэтажке. Теперь можно было ехать домой и думать дальше, где раздобыть необходимую информацию.
