style="font-size:15px;"> Пол выбирала, как обувь, – тщательно и вдумчиво, прохаживаясь в салонах босыми ногами по паркетным доскам из разных пород дерева. Остановила свой выбор на дубе. Да, дорого, но нельзя экономить на том, что будет у тебя под ногами, лучше найти эконом-решения для всего остального. И она нашла. Комната зажила своей жизнью.
Эркерные окна гигантским трельяжем оперлись на широкий стол-подоконник с овальной выемкой для стула. Справа и слева от окон всю стену заняли вместительные шкафы с внутренними откидными столиками, полочками и тайничками, поглотившими все несметные рукодельные сокровища хозяйки – от отрезов тканей и пуговиц до швейных машин и манекена. При этом легким взмахом изящных складных дверей шкафы моментально могли сделать вид, что их тут вовсе и нет.
Центральная часть стены напротив окна имитировала старую кирпичную кладку. Здесь было место для временных экспозиций: Машиных рисунков, Вериных эскизов, фотографий Андрея. Внизу стену закрывала добротная консоль из целикового среза гигантского дерева. Откидываясь разными способами, она могла превращаться либо в огромный стол, на котором Вера кроила, либо в кровать, если кто-то оставался заночевать. Слева и справа от этой конструкции стена была полностью зеркальной, создавая иллюзию продолжения комнаты и отражая свет из огромных окон.
Третья стена была выкрашена в глубокий темно-синий цвет. Тут располагался «уголок для медитаций», как шутливо называла его Маша: навесной электрокамин и выше – совпадающий с ним по форме телевизор, рядом – два огромных кресла, над одним из которых склонялся загнанный в угол ветвистый фикус с мелкими глянцевыми листьями, над другим – лаконичный торшер с вертлявой головой-половником, а на расстоянии вытянутой руки от кресел услужливо подставлял спину журнальный столик, внутрь которого убирался мягкий удобный пуф. Это было идеальное место для задушевных бесед с подругами или настольных игр семьи, а в рабочее время – для встреч с клиентами, которые, кстати, любили здесь не только примерять свои наряды, крутясь перед огромными зеркалами, но и проводить целые фотосессии.
Вдоль противоположной от камина стены вытянулся компактный джинсовый диванчик. Похожий на открытую узкую книгу, он приглашал присесть почитать, выбрав себе что-нибудь на открытых деревянных полках домашней библиотеки, занимающей всю четвертую стену. Дверь, приткнувшаяся в углу, казалась тут лишней, ибо кто же захочет покидать это чудное место? Никто и не хотел.
Вот и сейчас подруги собрались в этой комнате, усадили Веру в кресло под фикус, а на журнальном столике расставили фрукты, сладости и напитки. Но не успели они и рта открыть – ни для еды, ни для беседы – как в дверь позвонили.
– Я открою, – вскочила Вера, – наверное, это Маша вернулась.
– Верочка, доброго денька! – раздался из коридора старческий голос. – Я к тебе по срочному делу, спасай, матушка!
– Софья Исааковна, что опять?
– Сегодня сущий пустяк, Верочка! С твоими золотыми ручками и делов-то минут
