омутный. – Если ты ведьма, отчего так любишь их?
– Среди них обитаю, зла от них не видела, вот и забочусь, – беспечно улыбаясь и радуясь вновь обретенной связи с миром духов, ответила Малфрида. Даже откинулась на траву, позволив русалкам подползти ближе и играть ее косами, разглядывать желтые и зеленые бусины ожерелья.
– Раз ты чародейка, то люди долго к тебе добры не будут, – сказал один из полевых и захрюкал утробно – засмеялся. – Ты к ним с добром, а они рано или поздно захотят тебя осиновым колом проткнуть, а то и пламенем болезненным опалить. Иначе с ведьмами люди не поступают. Зато, если оставишь глупых смертных да к нам подашься, – минет тебя лихо.
В словах полевого была своя правда. Но Малфриде думать о том сейчас не хотелось. Да и чего ей опасаться, если она под защитой самого князя? И как вспомнила про Игоря, поняла, что нужно сделать.
– О моей Доле или Недоле[54] – не вам гадать. Лучше слушайте, что велю.
Она села, окинув их мерцающим взглядом желтых глаз с узкими и черными, как у хищной птицы, зрачками.
– Вскорости многочисленные ладьи пойдут на полдень. И я буду на одной из них. Так уж сложилось. А как мне рассказывали, на Днепре пороги опасные имеются, там нередко корабли гинут. Вот вы, русалки, и помогите нам, поднимите воду, пусть корабли пройдут пороги безопасно.
– А отчего это мы должны тебя слушаться, ведьма? – запальчиво спросила одна из русалок, подбоченясь. – Ты-то силой обладаешь, однако не для себя просишь. Так почему нам помогать людям по водам Днепра плыть?
– Потому, что я вам наказала. А не послушаетесь – велю весь здешний берег солью посыпать или того хуже – омут ваш завалить глиной. Любо вам это будет?
И засмеялась, видя, как на их бледных лицах отразился страх, как они застрекотали, замахали руками, а омутный даже заохал, хватаясь за голову. Но первый же и опомнился, спросил, шипя от люти:
– Да кто ты такая, чтобы такое повелеть?
– Я? Возлюбленная князя Игоря.
Они словно и дышать перестали. Знали, что ведьма не посмеет им солгать, да и видели, что в себе уверена. Что же касается Игоря… Наслышаны были о нем: духи, живущие близ людей, любили подслушать, о чем те судачат, и знали об их делах.
Но тут вмешался омутный:
– Если ты женщина князя… Неужто ты и есть княгиня Ольга?
Малфрида так захохотала, что даже вспугнула дремавшую среди камыша водяную птицу, и та взлетела прочь, пронзительно гогоча и хлюпая по воде крыльями. Малфрида все смеялась, но было что-то невеселое в ее смехе. Не то чтобы обиделась – какая-то досада зародилась, оттого что, несмотря на всю любовь князя, даже нежити связывали с его именем княгиню Ольгу.
– Нет, я лада его, а не жена, – наконец пояснила Малфрид а. – И при князе мне легко и вольготно живется. Вот и хочу ему помочь. Хочу,
Доля – добрая людская судьба; Недоля – злая.
