прокормить растущего оболтуса!
Вставал чуть свет, осень, ветер с дождем, одежка продувная, дорога дальняя. Пока дойдешь до фабрики, три раза печенка к спине пристынет. Зато в цеху так сладко пахнет сушащейся древесиной, жарко горят печи, и можно, научившись у пожилых двадцати-тридцатилетних рабочих, скрутить козью ножку, насыпать махорочки и покурить у огонька. Кайф.
Много ли, не помню, съел я этих супчиков для минометов, но вскоре пришел из Тбилиси мне вызов в мой эвакуированный туда Ростовский институт железнодорожного транспорта. Прощай, мама! Прощай на всю войну. Тебе предстоит крестный путь в немецкую оккупацию.
В самтрестовском подвале
Застолья шум и дым!
Тбилиси, генацвале,
Подвинься, посидим.
Былое навещаю –
Безденежно живу
И бритвой подчищаю
Талончик на халву.
К лавашной на майдане
Хвосты очередей,
Базарный Пиросмани
Случает лебедей.
И сердце суетится,
Влюбленное грешно
В грудастую певицу
Из летнего кино.
А ей-то, ей, бывалой,
И вовсе не знаком
Неловкий этот малый
С гусиным кадыком.
Иду мечтать о славе
На местный Голливуд
На «Диди Моурави»
Массовщиков зовут.
И ежусь угловато,
Приписан и раздет,
В дверях военкомата,
И мне – семнадцать лет.
Стреляю из нагана,
Играю палашом,
А рядом из духана
Несет благоуханно
Вином и лавашом.
Жизнь в Тбилиси была райской. Далеко от войны. Инжир, вино, по керосиновой карточке на 1-й талончик можно получить 400 граммов отличной халвы, а если подчистить и 4-й, очень похожий талон, то и все 800. Наловчимся! До сих пор не встречаю такой вкусной халвы. А чего стоили пончики с заварным кремом в кафе на Плехановской!
Дорога жизни вела меня сюда, на Плехановскую, но не в кафе, а в Тбилисское артиллерийское училище, готовившее офицеров еще для белой армии. Никаких пончиков, а утрамбованная миска каши делится на четверых. (Кому? – Гоги!) И целый год, прожитый среди грузинских пацанов – Гогнидзе, Дзнеладзе, Майсурадзе. Свидетельствую и не меняю этого мнения: грузины – народ замечательный! Из лучших.
А потом – выпуск, и прозревшая мандатная комиссия докопалась-таки до расстрелянного отца и выдала мне вместо двух положенных лейтенантских кубиков три сержантские лычки на погончик. Вот и спасибочко, а то, не дай бог, генералом стал бы!
Мечтаем, каждый – о своем,
Но объявляется подъем,
Когда казарме снятся сны.
Капрал командует: вперед!
А сам, конечно, отстает
И на войне, и без войны.
Молитвы знаем назубок,
Но больше верим в котелок,
В котором булькает крупа!
Девчонки с нас не сводят глаз,
Сегодня – с нас, а завтра – с вас,
Любовь,
