что Ринату, видимо, пришлось переспросить – безо всякого, впрочем, интереса:
– Кого «ее»?
– Ее! И сына! Или у них дочка? Писали же, что вроде сын?
– Алексей Михайлович…
– Да вы идиота-то не изображайте, хотя у вас хорошо получается, конечно… Ну? Ну Валерия Иглинская! Его новая жена! Даже у нас в газетах были фотки с их свадьбы… О! Сейчас я вам покажу!
Теперь Алекс уронил телефон. Не безумный принц, а позорище.
– Спокойной ночи, Алексей Михайлович.
– Стойте, стойте… стойте! А скажите, у них правда есть сын?
– Спокойной ночи!
– Ну скажите, скажите, мне правда это нужно знать! Я брат, я что, не имею права знать?..
Это было уже перебором даже для цирка.
Ринат вышел.
Алекс остался.
Help yourself.
– Ты не найдешь, чего ищешь.
– Fuck, что?!
– Выражаться будешь в другом месте.
– Ах, папочка, ах, прости, пожалуйста! Вырвалось!
– Перестань паясничать.
– Тогда ты, может, мне объяснишь то, что сейчас сказал?
– Ты не найдешь эти фотографии.
– Ты охренел? Между прочим, это очень важные для меня… Ты не имеешь никакого права…
– Ты ошибаешься.
– Я не ребенок!!! Когда ты поймешь, что люди рядом с тобой имеют право на свою жизнь?!
– У тебя есть своя жизнь.
– Ты реально думаешь, что просто послать меня на хрен, без фоток, без памяти – это прямо самый крутой подарок в мире, да?!
Но все законы погасила
Для самого благая ночь.
И не ответчик он за сына,
Ах, ни за сына, ни за дочь.
– …А вообще, конечно, да. Ты прав. Папа. Это очень крутой подарок. Потому что мама такого не получила. Она не смогла сбежать… И мне плевать, что там говорили врачи, но я знаю, что это из-за тебя!..
Там, у немой стены кремлевской,
По счастью, знать не знает он,
Какой лихой бедой отцовской
Покрыт его загробный сон.
– …И я не знаю, что потом эти гребаные психологи тебе наплели, что я этим манипулирую, что я этим чего-то добиваюсь… Господи, папа, как можно было им верить?! Как можно всерьез думать, что ребенок…
О, годы юности немилой,
Ее жестоких передряг.
То был отец, то вдруг он – враг.
А мать?
Но сказано: два мира,
И ничего о матерях.
– Короче. Мне надоела вся эта хрень, и я валю обратно в Лондон, как только ты отдашь мне эти фотки. Хотя бы одну. Нет, fuck, не прошу!!! Если ты не отдашь эти фотки, то я вскроюсь прямо здесь. И мне похеру, как ты будешь объяснять всему миру, что твой сын сдох, запертый в какой-то кагэбэшной квартире, прямо во время этого вашего…
– Я убрал эти снимки для твоего блага. Тебе нельзя их давать.
– Серьезно?!
