Как нежно они прижимали меня к своей груди! Как неустанно они взывали к Небесам, прося благословения мне! Ах, что за родители! Как можно с ними расстаться? Уж лучше погибнуть рядом с ними! Но нет! Не смертью же своей я могу их отблагодарить. Видеть мои страдания им было бы вдвойне тяжелее.
Едва успеваю запечатать это письмо, которое доберется до тебя, вероятно, много раньше, чем мы. О, Ульрика! Как тяжело будет встретиться с тобой после столь долгой разлуки и с таким горьким чувством! И ох какой грустной будет эта встреча! Мой Фредерик… как часто я беседовала с ним о своей сестре – как часто я говорила, что не могу выйти замуж, пока Ульрика своим присутствием не благословит наше бракосочетание! Где он теперь? Может, в эту минуту лежит распростертый на холодной земле – один – истекающий кровью, страдающий от боли с головы до пят.
Я могу вынести все, кроме этого. Прощай! Я схожу с ума. Прими и утешь свою несчастную, свою осиротевшую
Ивановну.
Письмо VIII
От той же к той же
Москва, 21 сент.
Вчера, отправив курьера, я сразу поспешила к деду – чья немощь, как ты знаешь, редко позволяет ему покидать его покои, – и рассказала ему, что с нашим отъездом уже все устроено. К моему крайнему изумлению, он отказался оставить Москву и был обижен тем, что мы все спланировали, не посоветовавшись с ним. Когда я объяснила ему, что такое решение приняла его любящая дочь во имя его же спасения, в его глазах заблестели слезы, и он тут же понял и добрые намерения маменьки, и какие трудности ожидают его в Москве, если враг действительно овладеет городом. Но позицию свою он не переменил; огонь давно минувших дней вновь загорелся в его глазах, он на мгновение оживился и заявил о своей решимости никогда не покидать родную землю, овеянную духом величия, и о том, что не допустит дальнейших уговоров.
Понимая, как ты будешь ждать нашего приезда, я, не теряя времени, сообщаю тебе об этой перемене. Одному Богу известно, какие бедствия ждут меня, но должна тебе признаться, что это принесло моему изнывающему сердцу чувство удовлетворения, которого я не знала во времена его жестоких страданий, – я все еще способна что-то чувствовать. Увы! Со дня того смертельного сражения я забыла, что в этом мире есть не только Фредерик. Но что я говорю? Быть может, именно в эти минуты он уже обитает в мире ином…
Господи, что станется с нами? Передовые отряды французской армии приближаются к Москве. Тысячи людей собрались на улицах. Наш дворец полон людей, это наши крепостные, которые стекаются к нам, чтобы обеспечить защиту нам и одновременно чтобы просить ее у нас.
Ульрика, я думала, что мои душевные силы истощены, ведь час назад я была бесчувственной, как тот пол, по которому ступаю, но любовь этих простых людей оживила родники чувств в моей душе. Я овдовела, это так, но я остаюсь дочерью, и у меня по-прежнему есть сердце, требующее человеческого участия.
Как плохо представляют себе эти простые мужики, какова мощь французской армии!
