и долго сопровождала его в очередной прогулке. Но вдруг, будто опомнившись, отец строго сказал: «Хватит. Замерзнешь. Возвращайся домой». Сказал и быстро, не оборачиваясь, зашагал вперёд. Опешившая было Танька решила, что до дома уже слишком далеко и лучше, если она снова нагонит отца и всё же пойдёт с ним вместе. Но догнать отца она не смогла: бежала вслед, звала, плакала. Отец уходил всё дальше, так ни разу и не обернувшись. Может, не слышал отчаянных детских криков? Был уверен, что дочь послушалась и сразу отправилась домой? Или думал, что поплачет-поплачет и отстанет?
На счастье, до того как окончательно обессилеть и замерзнуть, ей встретились сани с мужиком из нашей деревни. Изрядно удивившись встрече, узнав чья она, мужик закутал девочку и отвёз домой.
Однажды на пасеке дед Панкрат угощал бражкой отца и, видимо шутя, предложил попробовать и Таньке. Не чувствуя никакого противодействия со стороны захмелевшего отца, Танька не стала отказываться. Она знала, что пить плохо и даже стыдно. Однако, очевидное одобрение взрослых сметало все границы дозволенного и давно усвоенные запреты. Старший брат пытался остановить её: «Дура! Не пей! Опьянеешь…» Она не обращала на предостережения внимания, да и много-ли надо полуголодной маленькой девочке?!
Выйдя встречать мужа с детьми, мама увидела, что отец несёт Таньку на руках, и та – почти в бессознательном состоянии. У ребёнка раскалывалась от боли голова, её страшно тошнило и изматывало непрекращающимися спазмами рвоты. «Отравил ребёнка», – сказала мама. Заплакала и пошла доить корову.
Двое суток мучилась Танька страшным похмельем. Так плохо ей в жизни никогда ещё не было. На всю жизнь запомнила она отравление алкоголем и зареклась на будущее повторять этот печальный опыт.
На пасеку за мёдом повадился ходить медведь. Мужики по ночам караулили зверя и, наконец, ранили его. Зная, что раненый медведь опаснее здорового, может выставить любую дверь, сломать любой запор, отец решил отослать Таньку домой. Он проводил её до поворота лесной дороги, показал огромные следы: «Видишь, где медведь дорогу перешёл!» и подтолкнул в спину: «Беги! Не тронет. Сейчас медведи сытые. Голубики много».
Больше пяти километров неслась перепуганная Танька по лесу, по болоту, по гривам… Каждый горелый пень на болоте представлялся ей медведем, и только очевидная недвижимость пня успокаивала и давала силы справиться с ужасом. Когда же вдали показалась родная липа на речном берегу, Танька всем своим трепещущим сердцем почувствовала, что она – дома, что опасность отступила…
На следующий день отец принёс домой огромную медвежью лапу. Мама, боясь напрямую высказывать вспыльчивому отцу своё возмущение за брошенную в лесу дочь, только приговаривала: «Такую тяжесть тащил! Для чего?! Лучше бы мяса принёс, я бы котлет наделала…».
За мясом сходили позже. Огромный медведь, который был несколько раз смертельно ранен охотниками, всё же дошёл до ручья и лежал у воды, даже мертвый пугая людей своей мощью и гигантскими
