мастерских, в прошлом младшего лейтенанта артиллерии, и указкой по карте изложил проблему.
Учитель пришел со своим компасом. Он долго вертел его, устанавливал, потом вертел карту, потом мерил расстояние, потом листал учебник.
– Ну?! – подстегнул Литвиненко. – Чему тебя учили? Сходится по твоей биогра… тьфу, географии?
– Да по науке вроде сходится… – испуганно согласился учитель.
Сторож-артиллерист посоветовал:
– Стодвадцатидвухмиллиметровая гаубица достала бы. Ахнуть раз – и отметиться по разрыву в Белоборске, и все ясно тогда бы.
– Вот ахну тебе раз! – плюнул Литвиненко. И отослал консультантов подальше, озлившись.
Вечером учитель робко постучался к нему домой: он родил спасительную научную идею.
– Однако теодолит нужно, – сказал учитель.
– Где я тебе возьму теодолит?! Нет у нас теодолита!
– Дорогу нельзя без теодолита. Потому и не выходит.
Выяснив, что в дортресте у самих приборов в обрез, Литвиненко предпринял трехдневную речную экспедицию в соседний леспромхоз. Теодолит ему обменяли на полящика водки, списав его у себя по ведомости как пришедший в негодность из-за работы под дождем.
Теодолит торжественно вручили дорожному мастеру Левину, безгласному и безвредному соглашателю, и немедля отправили в лес – готовить научные объяснения к приезду начальства. Левин укатил на дрезине, бережно обняв драгоценный прибор, каковой при высадке и расколол необъяснимым образом вдребезги о рельсы.
Пред расстрельными очами Литвиненко он дрожал волнистой мелкою дрожью, как жалимый слепнем лошак, и лепетал о стрессе, азимуте и недостатке практики после института.
– Под суд пойдешь! – с бешеным наслаждением определил Литвиненко. – Мастер-ломастер… вредитель! Прибор уничтожил? Дорогу завел неизвестно куда? А диплом имеешь! Вот за все и ответишь – по полной строгости!
Назначив Левину роль громоотвода, Литвиненко слегка воспрял духом: найти виновного – решить полпроблемы.
Ночью Левин сбежал, не дожидаясь дальнейшего развития событий. Расследование установило, что он захватил чемодан с вещами и воспользовался одной из лодок на берегу. Настичь дезертира не удалось: видимо, он плыл в темноте, а днем прятался в зарослях. По слухам, Левин сплыл аж до Мезени, а там сел на самолет.
Предупреждая рецидивы, Литвиненко оснастил причалы автомобильным прожектором и приставил к нему сторожа. Спохватившись, надавил на начальницу почтового отделения и тайно ввел перлюстрацию писем: никаких упоминаний о секретном объекте. (Он сам не заметил, как мысленно стал именовать объект из ударного – «секретным».)
Переход на блокадное положение завершился. Усть-Кулом блокировал сам себя.
А дорога росла, и страх перед грядущим разоблачением рос вместе с нею. И одновременно рос интерес вышестоящих инстанций – интерес профессиональный, специфический:
