позах. Лекарь Ваньянг обернулся на шум, подслеповато щурился, что-то шамкал перекосившимся ртом, в котором не хватало половины зубов. Незнакомец выхватил из-за пояса два тяжелых австрийских «глока» – в обойме каждого по восемнадцать патронов. Он был уверен и уравновешен – уж можно быть уравновешенным с двумя-то «глоками»! Небритые щеки перекосила гримаса.
– Прости, приятель, – пробормотал он. – Так уж звезды сошлись, вся ваша братия ни в чем не виновата.
– Не надо, боже, что вы делаете… – залопотал Ваньянг, отступая к стене и закрываясь вымытыми руками. – Прекратите, что вы себе позволя…
Мужчина выпустил по пуле из каждого пистолета. Грохот наполнил пространство. Пороховые газы шибанули в нос. Медик рухнул как подкошенный – пули раскололи череп, выплеснув содержимое на стену. Зачесался застарелый шрам на правом виске – «древнее» проклятье, когда-то пуля прошла по касательной, он всегда начинал зудеть, когда приходилось нервничать и хотя бы мало-мальски напрягаться. Мужчина положил один из «глоков» на тумбу, отбросил слипшиеся волосы, принялся расчесывать продолговатую припухлость четырьмя ногтями. С этой напастью невозможно сладить, врачи уверяют, что пройдет, и все никак не проходит, так он никогда не станет невозмутимым Буддой…
Распахнулась дверь, на звуки выстрелов явился матрос с куцей серебристой бороденкой. Пикнуть не успел – пуля продырявила грудную клетку, швырнула бедолагу обратно в коридор. Стрелок забрал с тумбы второй «глок», шаткой поступью направился к выходу, глянув по дороге в мутное зеркало – надо же, пока отражается. По узкому проходу кто-то убегал, хватаясь за стены. Он озирался, выл от страха. Мужчина выстрелил, практически не целясь, – бедняга споткнулся в шаге от лестницы, растянулся, кровь потекла из раны в спине. Мужчина ускорился, зашагал по коридору, он не мог тут развлекаться бесконечно, перешагнул через мертвого и вывалился на корму. Приятный ветерок вскружил голову, дышать стало легче, сил прибавилось. Все в порядке, коробка-автомат в голове – «скорости» переключаются по мере необходимости! Капитан рыболовной колымаги трясся в двух шагах от него, пытался передернуть затвор проржавевшего гладкоствольного ружья. Единственное оружие на судне, и тем практически не пользуются – никто не покушается в здешних водах на бедных рыбаков, что с них взять?! Сообразив, что занимается какой-то глупостью, капитан опустил ружье, угрюмо уставился на спаренный ствол, смотрящий ему в грудь. Глубоко вздохнул, мол, ну и дела, за что?! Два выстрела слились в один, капитана отбросило, он покатился по палубе. Разворот на сто восемьдесят, обе «пушки» в небо, дважды пролаяло – и безусый паренек, зависший от страха в корзине на мачте, болтая конечностями, полетел вниз, ударился головой о леер, срикошетил в море и всплыл с разбросанными руками. Вода вокруг него окрасилась кровью. Стрелок развернулся – остатки команды, оглашая пространство испуганными криками, убегали на бак. Ну, просто тир какой-то… Он выпустил несколько
