от сходней и поплыли прочь.
Только показалось, что из воды то и дело появляются рыбьи хвосты вместо ног.
– Куда это они?
– Ты еще не понял, дурень? – Яробор, ставя друга на ноги, потряс его за плечо. – Это же русалки! Слава Богам, нас с собой не утащили.
– Цветок Папоротника, значит, – казалось, что Ходута даже не слышал друга. – Будет им Цветок Папоротника!
Берегиня
– Меня Берегиней зовут, – девочка шмыгнула носиком. – Прежнего своего имени я не помню.
Они с Ратибором сидели, прислонившись спиной к дереву, с любопытством смотря друг на друга. Первый страх прошел и сменился обоюдным интересом: когда ещё безбоязненно пообщаются русалка и всамделишный живой.
– Я думаю, что меня именно поэтому остальные с собой не берут, – погрустнела она. – Моё призвание оберегать, а не шалить и пугать людей.
– Так это же хорошо.
– Правда? – её глаза загорелись. Наверное, это был первый раз, когда её кто-то похвалил. Остальные русалки всегда издевались и зло шутили над юной подругой: то репей к волосам прицепят, то к водяному отправят пиявок считать, а как их переловить в болоте-то? В итоге насчитать получится только тех, кто к тебе же и прицепится.
– Конечно, правда! – Ратибор вскочил. – И вообще, ты самая замечательная русалка на свете.
Берегиня смущенно потупила глазки.
– Слушай, ты говоришь, что пришла, когда услышала нашу возню? – он подался вперед. – Ты знаешь, кто был в кустах и кидал в меня шишками?
– Нет, – русалка задумчиво теребила свои волосы. – Но он точно не наш, не навий. Я его вперед почувствовала, когда плескалась у реки, потому и пришла. Он из Прави.
– Это ещё что такое?
– Правь – мир Богов, – она мечтательно посмотрела куда-то вверх.
– Ого, – мальчик почесал затылок. – Значит, за мной гнался бог?
– Я не знаю, – теперь она чуть ли не плакала, перестав казаться взрослой и рассудительной, снова став маленькой напуганной девочкой. – Думаю, что я вообще зря полезла во всю эту историю.
От таких смен настроения Ратибор окончательно запутался в её возрасте, о чём немедля и спросил:
– Берегиня, скажи, а сколько тебе лет?
– Лет? – она задумалась. – Знаешь, я даже забыла такое слово. – Мне кажется, когда я общаюсь с тобой, во мне просыпается что-то от меня прежней, живой. – Произнеся это, она быстро закрыла себе рот ладошками, будто боясь, что слово, которое не воробей, вылетит, но удержать произнесенное уже было не в её силах.
– Что это значит? – мальчик обеспокоился.
– Это значит, что тебе нельзя попадаться на глаза другим навьим, – она огляделась, как будто тут в кустах или за деревом мог быть кто-то ещё. – Как ты вообще тут очутился? Я ни разу не слышала о живом в Нави.
– Я был на празднике, там, – он махнул рукой в ту сторону, куда совсем недавно указывала Берегиня, говоря, что
