шагах пляж, море, солнце!
И когда на экране возникла больница, набитая мужчинами и женщинами, страдающими от каких-то тропических болезней, и пошли крупные планы гноящихся язв и распухших, обезображенных до неузнаваемости рук и ног, внутри у нее все восстало.
Она украдкой взглянула на мужа. Он подался вперед, обхватив руками колени, и честно старался следить одновременно за действием на экране и за французскими субтитрами. Бесполезно было предлагать ему уйти посреди сеанса. Это не в его правилах – зачем подавать дурной пример? В глубине души он побаивался, что однажды настанет день, когда какой-нибудь влиятельный эксперт вроде него самого захочет уйти с его фильма. Его отношение к профессиональной этике отдавало суеверием: он не любил искушать судьбу, и София прекрасно это знала.
На экране возник мужчина с ужасной раной на груди, и ее передернуло от отвращения. Она дотронулась до руки Флойда.
– Прости, милый, с меня уже хватит. Можно я пойду? – тихо спросила она.
В полутьме она поймала на себе его удивленный взгляд. Но он любил ее и обращался с ней как с ребенком.
– Иди, не мучься, моя сладкая. – Он погладил ее по руке. – Я досижу до конца, но ты иди. Искупайся… или еще что.
Его глаза снова были прикованы к экрану – к той же кровоточащей ране.
– Спасибо, милый, – шепнула она, слегка коснувшись губами его щеки, и пробралась в проход.
Все девятьсот с лишним зрителей в зале видели этот поцелуй – и позавидовали ей: им тоже хотелось бы улизнуть. Выйдя из тьмы на свет, София с облегчением вздохнула и сверилась с часами. Без десяти четыре. Она решила сходить в отель за купальником и поехать на пляж возле казино, подальше от «Плазы» и сутолоки.
Времени у нее было предостаточно – пока этот гнусный фильм закончится, пока его обсудят (без обсуждения никак нельзя)… Флойд освободится не раньше шести.
Она пошла по запруженной людьми улице, улыбаясь знакомым, потом остановилась переброситься парой слов с одним модным итальянским актером, которого Флойд мечтал заполучить. Тот все капризничал и за свой несомненный талант требовал баснословных денег. Итальянец бесстыдно скользил взглядом по ее телу, явно намекая на то, что был бы не прочь с нею поразвлечься.
София давно привыкла к такого рода вниманию и точно знала, что нужно сказать, как улыбнуться – и как невзначай увернуться от блудливых рук. Дружески расставшись с киноидолом, она пошла дальше своей дорогой, втайне надеясь, что этот похотливый самец теперь будет сговорчивее, если кастинг-менеджер Флойда снова сделает ему предложение.
В вестибюле «Плазы», как всегда, яблоку негде было упасть – кругом сплошь знаменитости. В одном углу расположился Жорж Сименон с трубкой в зубах. Курд Юргенс рассказывал ему про свой последний фильм. Эдди Константин, в лихо заломленной фуражке, издали помахал Софии и жестами дал понять, что всей душой рвется к ней, но не может бросить продюсера, который впился в него как пиявка. Любимица публики Мишель Морган
