аНе глаголет геральдики вязь.
Были ратаи предков моих поколенья,
И, бойцами дружин становясь,
Они много голов положили на ниве,
Той, что саблей, что пулей сечёт.
Нашу русскую землю спасли не они ли?
За столетья потерян им счёт…
Повторил ли кого я?
В какую ты пору,
Чем-то схожий со мной человек,
Одиноко бродил по мещерскому бору
И своё сокровенное рек?
Может, он и доверил мне
Выразить словом
Всё, что шепчут леса и вода,
Дальний предок
Седьмого ль колена,
Восьмого, —
Мне того не узнать никогда…
«Засветло выйдя из дому…»
Засветло выйдя из дому,
Юный подпасок коров,
С дерева в озера омут
Прыгаю, светлоголов.
Пулею в воду влетаю.
Тело моё, как струна.
Вынырнув, воздух хватаю.
Плещется в берег волна.
Заново лезу, как в цирке.
Манит озёрная гладь.
А на ушибы и цыпки
Мне глубоко наплевать.
Впрочем, уже послезавтра
В блеске июльского дня
Первая рифма внезапно
Больно ужалит меня…
«Столетья треть – с шестидесятых…»
Столетья треть – с шестидесятых,
чтимых,
Глотнув свободы, угодив в застой,
До девяностых, смутой отличимых,
Слагаю стих на дудочке простой.
В полночный час былое перерою.
И в сутолоке дня, и в тишине
Карандашом и ручкой перьевою
О, как порой светло писалось мне!
Не завожу архива, не коплю я
Черновиков своих. Какая грусть!
Их ненасытный
поглотил компьютер,
Как формулу, запомнил наизусть.
И всё-таки, мой друг,
не в Интернете
Живут стихи. Им тесен чуждый мир.
Они – российский неуёмный ветер
И разума великолепный пир.
Одно я знаю, что без этих песен,
Подслушанных однажды на юру,
Я скучен буду и неинтересен,
Как и мои собратья по перу.
«До тридцати совсем чуть-чуть осталось…»
До тридцати совсем чуть-чуть осталось.
Неужто, юность, ты уходишь прочь?
Неужто ты совсем со мной рассталась
И неизбежны горечь и усталость,
Как неизбежны утро или ночь?
Мой крепок сон. И мне пока что снится
Одно и то ж: я над землёй лечу.
Упруго тело прямо к солнцу мчится,
И я лечу, свободный, словно птица,
И я, счастливый, радостно кричу.
Какой покой, какая лёгкость в теле!
А за окошком не видать ни зги…
И я проснусь, и встану из постели,
И буду слушать хохот, вой метели,
В разбойные обутой сапоги.
Шуми, беснуйся, мерзкая погода!
Ещё я молод и во сне лечу.
Ещё расту я, как в четыре года,
Ещё крепка телесная порода
И мне любое дело по плечу.
Попугай
Белогрудый, с голубыми перьями
У хвоста, вкруг шеи и с боков,
С умопомрачительными перлами
Ты ко мне вспорхнул через балкон.
Жизнь тебя, голубчик,
не прищучила.
Ничего ты не боишься, ишь!
На меня хитрющий глаз прищуривая,
«Я хороший!» – громко говоришь.
Подбирая крошки от печенья,
«Я красивый!» – ты твердишь хитро.
Кто потребность самовосхваленья,
Птица, заложил в твоё нутро?
Нравится тебе, как замечаю я,
Старое без устали зубрить…
Средь людей
каким-то замечательным
Я себя не мыслю возомнить.
Я
