тут.
А телефон-то рядом. Куда Надежде было деваться? Она подошла и стала перчатки искать. И слышно было в трубке мужской голос. Да и так ясно, что Маринка на свидание собралась. Что она говорила? «Да, сейчас выхожу. Да, за углом». А телефон-то местный. Значит, либо ее в проходной ждали, либо это кто-то с работы. И что же это получается? Значит, ушла она после работы на свидание, гуляла там и все такое, а потом вспомнила, что ее начальник утром отругал, пошла и бросилась с седьмого этажа? Да по ней за версту видно было, что забыла она напрочь весь утренний сыр-бор и на начальника ей глубоко плевать! Как она его обозвала? Старый козел! Ну, это уж чересчур! Приставал он к ней, что ли? С трудом верится.
Начальник, как сыч, сидел в кабинете весь день. В лаборатории было тихо, только дамы что-то бормотали про похороны. К вечеру Надежда решилась. Дождавшись, когда все ушли, она постучала в дверь кабинета:
– Можно войти?
Он поднял голову, и она впервые заметила, что он очень плохо выглядит. Болезненно худой, глаза запали, эта желтая кожа на лице. Определенно, у него печень. А может, освещение неудачное тут?
– Слушаю вас, Надежда Николаевна, хотя рабочий день уже кончился, – сухо сказал он.
– Вот именно, рабочий день уже кончился, и мы можем поговорить по-человечески.
– Ну и что же вы мне хотите сказать по-человечески? – без тени улыбки спросил он.
Надежда мгновенно разозлилась.
– Вы мне несимпатичны. Я не испытываю к вам жалости и не лезу с сочувствием. Это чтобы все было ясно. Но я должна вам сказать, что не верю в то, что это вы довели Марину до самоубийства. Не потому, что вы такой хороший, а потому что я не представляю, чтобы здоровая красивая молодая девушка в наше время вдруг покончила с собой из-за конфликта с начальником. Тем более Марина. У меня создалось впечатление, что все, связанное с работой, ей было безразлично.
– Позвольте спросить, на чем основана ваша уверенность?
– Пожалуйста.
Она рассказала ему, что видела Маринку перед уходом с работы и куда, по ее мнению, та направлялась. Он вертел в руках какую-то бумажку. Так и есть: повестка. Лебедев А.А., явиться 15 ноября к 10.00 в комнату такую-то и т. д. Послезавтра, значит, после похорон. Быстро же поляковская информация сработала. А может, просто так вызывают, для отчетности.
– Они там, в милиции, знают, что шестого у вас скандал был, – осторожно сказала Надежда. Он помолчал.
– Я, наверное, не должен был себе позволять. Но я ее застал, когда она рылась у меня в столе. А я с детства, знаете ли, этого не терплю.
– А что же ей там было нужно? – с изумлением спросила Надежда.
– Конечно, ничего личного я там не держу. Но вот в папке были протоколы, приказы о повышении для всего отделения, я не успел отдать в дирекцию и убрал в стол. Зачем ей это? Так рисковать!
– Но ведь она, по-моему, не очень расстроилась.
– Совсем не расстроилась. Отвечала мне очень зло, обозвала даже.
– А
