сильнее всех мальчишек —
Выбор же оставлен за тобой.
Случай правит по закону фишек.
Я прошла – а ты теперь со мной?!
Мы с тобою друзья по несчастию
***
Мы с тобою друзья по несчастию.
Словно небо крылами стрижи,
Сердце чиркают мысли горластые:
Грешной просьбою заворожи!
.
По планиде любовью распластаны.
Только разных высот виражи:
Я гоню незаконно обласканных,
Ты же молишь судьбу: удержи.
.
Я приму, как святое причастие
Горькой вольницы все тиражи.
Мы по-братски разделим участие:
Я смолчу, ну, а ты расскажи.
.
Пусть не мне, не Ему… Может, ясеню?!
Сжав губами серёдку души,
Не зло-властье кляня, а согласию,
Мой хороший, теперь послужи!
Ветреный, теплично-бархатный
***
Ветреный, теплично-бархатный,
Обморочно-облачный февраль,
Суеверно-томно, схватками
Заметаешь ласку и мораль.
.
Скромно-аскетичны селезни:
Их удел не море – полынья…
Из коктейля дум и мне плесни!
Но тревожно, брегом: Не моя!
.
Путаница камышовая:
Как вернуть твоей душе покой?
Оземь, как стекло грошовое,
Над картинной глупостью: На кой?!
.
Правда, Наша Снежность, надо ли…
До весны уже подать рукой,
Забели брюхатость падали
Легкой… И небрежною строкой…
Как серебра, дешевого черненья
***
Как серебра, дешевого черненья,
Насыпал снега улицам февраль.
Зима, устав в попытках воцаренья,
Слезит. Теплом ей потакает враль.
.
День, удлиняя лучики-морщины,
Лукавит, льстит и прячет зеркала.
Да, вслед тебе ещё свистят мужчины,
Но с сожаленьем: «Хороша была!»
.
Последний рыцарь хладного эскорта
Закатит пир, вступив в свои права.
Он главный спринтер ледяного спорта,
Но у него седая голова.
.
Чтоб доживать в забвенье и покое,
Сменив парчу на мягонький ватин,
Яви величье истин вековое:
Без понуканья вовремя уйти.
Мы живём, пока не внемлем смерти
